Георгий Мантуров - Берлога

Поразмыслив пару дней, Димон все же решил съездить в Ленинку, загадка «подобий» не давала ему спокойно жить. Конечно, найти там ничего не удастся, но его почему-то неудержимо тянуло туда.

Обида на себя за то, что не доглядел, не дотянул совсем чуть-чуть не утихала. Надо во что бы то ни стало довести это до конца, разгадать и утереть нос всем, кто считал его несмышленышем.

Хотя никто его таким не считал, профессор из Италии во всяком случае в письме очень уважительно с ним разговаривал, хвалил даже его талант. Но он все равно должен! Загадка есть, и итальянец это признал. И никто не знает разгадку, он это тоже признал. Значит, надо искать, а кроме Ленинки искать больше негде, в Сети он был везде, где только можно, и она впервые его подвела! И, самое обидное, что свободного времени для этого совсем не было.

Записаться в Ленинку, однако, оказалось пустяковым делом. Он за несколько минут заполнил анкету, его сфотографировали и через десять минут выдали пластик – читательский билет с фотографией, номером и магнитной полоской.

Он вышел из корпуса на площадь к памятнику Достоевскому. Достоевский сидел к нему спиной.

На спине ткань сюртука морщила, Димон отчетливо различил три морщины на бронзовой ткани и удивился тому, как скульптор точен. Ведь мог и без морщин обойтись, это же не лицо и не вид спереди. Это спина, на которую никто не смотрит.

– Спиной, значит, сидим, – вздохнул он, – ладно, посмотрим еще, Федор Михалыч. Я вам не старуха-процентщица, и я не только про вай-фай знаю, я еще кое-что могу.

Я подобия разглядел, и морщины вот у вас на сюртуке разглядел. Значит, и загадку разгадаю. Вот тогда и вы ко мне лицом повернетесь.

Он бодро вошел в основное здание Библиотеки, прошел мимо неказистых гардеробных, благополучно миновал милицейский пост и дежурного библиотекаря.

Лестница, которая открылась перед ним, его поразила. Широкая, как четырехполосное шоссе, из белого мрамора, залитая светом из окон, расположенных в холле высоко наверху.

Каталоги, в которых ему пришлось искать «Пионер», были не такие, к каким он привык в Сети. Искать в них нужно было действительно «ручками».

– Где у них тут Главный Каталог?

Главный каталог представлял собой нескончаемую цепь стеллажей с деревянными ящиками, с алфавитным указателем на каждом ящике. Внутри карточки с текстом, сделанным на допотопной пишущей машинке. Иногда попадались потертые карточки с записями ручкой, но не шариковой, а чернильной с выцветшими фиолетовыми строчками.

– Что это они тут, гусиными перьями писали, что ли? – недоумевал Димон. – Господи, какое старье? Это же антиквариат сплошной.

В просветах между стеллажами стояли терминалы с электронным каталогом. Димон обрадовано бросился к первому же терминалу, ткнул в сенсорный экран пальцем раз, другой и разочарованно отошел. Не работало.

Пришлось возвращаться к ящичному варианту. Там он довольно быстро нашел нужный ящик и в нем нужную карточку. Да, был такой журнал, можно заказать. Он заполнил формуляр и прошел в Зал № 1, где ему полагалось работать.

– Сейчас, наверное, спросят, а зачем вам подшивка «Пионера» за 1938-й год? – подумал он. – Вы, должно быть, ученый, спросят?

Но заказ невозмутимо приняли.

– Через два с половиной часа, – тихо сказала женщина.

Димону показалось, что он ослышался.

– Через сколько?

– В шестнадцать часов тридцать минут, – терпеливо повторил библиотекарша.

Димон позвонил Борису в машину и сказал, что он может не ждать его. Домой он доберется сам. В ожидании заказа он обошел библиотеку от курилки внизу до туалетов наверху.

Ленинку он зауважал. Читальные залы были огромными с потолками такой высоты, какие он видел, кажется, только на Казанском вокзале. Обшитые деревом стены напомнили ему кабинет Кудрявцева. На столах стояли массивные лампы с зелеными абажурами, сами столы были тоже массивные, с полками для книг. Кресла мягкие, тяжелые и бесшумные. За столами сидели серьезные молчаливые люди и работали в полной тишине. Перед каждым на полке лежали книги, высокими стопками.

Высокие окна были слегка прикрыты длинными белыми шторами, за окнами действительно сияли ярким золотом купола кремлевских соборов.

Все это вместе взятое представляло собой такое монолитное, такое несокрушимое величие, что Димон как-то съежился, почувствовал себя маленьким и незаметным.

– Да, эпоха! – подумал он, – сейчас такое и не приснится никому, сейчас все попроще.