Герман САДУЛАЕВ - Учение Дона Ахмеда

Однако не могу не сказать и о том, что в моем, возможно, обыденном, представлении просящие милостыню действительно бедны и смиренны. Они одеты в лохмотья, постоянно голодны, не имеют крыши над головой и скитаются пешком и под палящим солнцем, и под проливным дождем. Ваша же уважаемая организация не напоминает мне ордена дервишей, и сами Вы кажетесь мне человеком весьма состоятельным. Я немного разбираюсь в машинах и примерно представляю себе стоимость автомобилей, на которых Вы нанесли мне визит, оказав этим, безусловно, большую честь скромному торговцу запчастями. У Вас Mercedes представительского класса, Ваша охрана ездит на джипах, а ранее посетившие меня Ваши сотрудники использовали для передвижения BMW. Это весьма недешевые автомобили. Что касается меня, то в представительских целях я использую Volvo740, весьма приличный, но не новый автомобиль, с минимальным набором опций. Домашние же мои ездят за покупками в магазины на автомобиле отечественного производства, “ГАЗ-3110”, или, иначе говоря, “Волге”, с карбюраторным двигателем и без гидроусилителя руля, и возит их мой племянник, так как охрану и шофера я содержать, учитывая уровень своих доходов, не считаю целесообразным. Таким образом, получается, что Вы и Ваша организация богаче меня с моим предприятием. Где же это видано, чтобы бедняк подавал милостыню богачу? Если Вас так печалит положение своих друзей и знакомых, по несчастию оказавшихся за решеткой, а свободных денежных средств для помощи им на данный момент нет, то почему бы Вам не продать свои роскошные автомобили и не пересесть на что-нибудь более экономичное? Могу посоветовать Вам, как человеку в возрасте, мягкую и достаточно комфортную для своего класса машину, “Volkswagen Passat”, которая к тому же недорога в обслуживании и экономична по потреблению топлива. А Ваши сотрудники могут приобрести себе отечественные “Нивы” и “УАЗы”, если уж им так нравятся джипы. На оставшуюся разницу Вы сможете купить много полезных продуктов питания для страдающих от неполноценного рациона заключенных и даже снабдить камеры в областной тюрьме цветными телевизорами”. Сутулый пожал плечами и с деланным сожалением произнес: “По всей видимости, Вы не понимаете, с кем имеете дело. Я — вор в законе”. Аслан тоже пожал плечами и, вспоминая, что ему известно из юриспруденции, ответил: “Действительно, не понимаю. Вы, верно, на себя наговариваете. Вор не может быть в законе. Вор должен быть в тюрьме”. Тогда сутулый сказал, что, поскольку, к сожалению, не все настолько сознательны, чтобы сразу и добровольно согласиться делать пожертвования, им предусмотрено использование некоторых рычагов давления, что делает потенциальных спонсоров более сговорчивыми, и что он вынужден прибегнуть к ним. Старик достал мобильный телефон и набрал номер с кодом губернского города, поздоровался с абонентом и передал трубку Аслану. Аслан тоже поздоровался с абонентом и попросил его подождать минутку. Затем Аслан подошел к директорскому столу и набрал на аппарате номер с кодом Москвы. “Здравствуй, дорогой. Да, это я. Дома все хорошо. Есть один вопрос по поводу благотворительности…”. Аслан включил громкую связь и приблизил мобильный сутулого к динамику. Через несколько минут сутулый и его свита уехали, чтобы больше никогда не возвращаться.

Так заканчивается история о сиротах казанских, рассказанная Доном Ахмедом в подтверждение того, что чеченские бизнесмены весьма избирательно подходят к занятиям благотворительной деятельностью.

Данная глава, повествующая о знакомстве с Доном Ахмедом, уже довольно затянулась. Словно чувствуя законы жанра, Дон любезно предложил мне располагаться на ночлег. Получив мой вежливый отказ, он набрал на мобильном номер Саида и распорядился доставить меня домой, выразив надежду встретиться со мной в самом скором времени.

Уже прощаясь с хозяином, я спросил:

— Дон, а, все-таки, какого рода консультаций попросили у Вас в конторе?

— Они интересовались, откуда у тебя точные сведения об обстоятельствах ликвидации Президента Ичкерии и не значит ли твоя осведомленность, что ты причастен к кругам сепаратистов. Думаю, о том же самом они спрашивали и тебя.

— Да, верно. И как Вы им ответили?

— О, очень просто. Я объяснил, что, даже не находясь в тесном контакте с чеченским сообществом и не имея вовсе никакой связи с Сопротивлением, ты, будучи чеченцем, несомненно включен в эгрегор нации. И, как человек творческий, а потому особенно чувствительный, способен актуализировать информацию, черпаемую из поля коллективного сознания.