Том Роббинс - Сонные глазки и пижама в лягушечку

Пока Белфорд собирается с мыслями, чтобы перейти от предисловия к рассказу, следователь отрывается от блокнота и оглядывает вас с ног до головы. Это тяжелый взгляд: вероятнее всего, парень прикидывает, может ли эта молодая, опрятная, хорошо подстриженная деловая женщина быть причиной белого безобразия вокруг ширинки Белфорда. Боже, какой стыд! А может, у парня все сбережения вложены в акции, вот он и таращится. Или опять виноваты пресловутые «карие глаза, черные волосы»? Вы невольно ерзаете на неуютной жесткой скамейке.

– Понимаете, я привез Андрэ из Франции более трех лет назад. Там он попал в некоторую… гм-м… переделку. Причем весьма серьезную.

– Вы не могли бы уточнить? – просит следователь. И смотрит почему-то опять на вас. Можно себе представить, какие мерзости он воображает! Ну как тут не покраснеть?

– Андрэ не был дикой обезьяной. Я хочу сказать, до меня у него был другой хозяин. Один бельгийский дрессировщик, ступивший на кривую дорожку. В общем, самый настоящий ворюга – если называть вещи своими именами. Известный похититель драгоценностей. Хотя, пожалуй, правильнее было бы сказать «печально известный». Да, именно так. Печально известный…

– Продолжайте, – нетерпеливо перебивает равнодушный к стилистике следователь.

– Вы, должно быть, слышали о нем. Конго ван ден Босс. Не слышали? Гм, странно… В общем, во всем виноват этот Конго. В самом деле, ну зачем макаке изумрудное колье? Или ацтекские самоцветы? Или брильянты, если уж на то пошло? Конечно, обезьяны очень сообразительны, но все же они животные, как ни крути; они понятия не имеют, почему люди так ценят цветные побрякушки. Андрэ всего лишь делал то, чему его научил Конго ван ден Босс – странно, что вам не знакомо это имя! С точки зрения бедной обезьяны это просто цирковой трюк, понимаете? Откуда ей было знать, что нарушался закон? Вы согласны?

– Продолжайте, пожалуйста.

– Так вот. Когда мистера ван ден Босса схватили, я как раз был во Франции, в турпоездке. Его взяли с поличным в Сан-Тропезе – это мелкий городок на Ривьере, вряд ли я согласился бы там жить, ха-ха! Вот тут-то и открылось, что мерзавец выдрессировал обезьяну себе в помощники. Этим и объяснялся его успех. В самом деле, подумайте: кто сможет забраться в спальню к миллионеру ловчее, чем обезьяна? В общем, суд признал Конго виновным и отправил его в тюрьму. Но остался открытым вопрос: что делать с Андрэ? Вокруг этой истории поднялся страшный шум, потому что власти хотели его усыпить. Они считали, что зверю, который усвоил преступные привычки, нельзя больше доверять. Однако местная группа защиты прав животных выразила протест, и в конце концов несчастную обезьяну посадили в муниципальный зоопарк Сан-Тропеза. Это случилось за неделю до того, как наша группа прибыла на Ривьеру. К сожалению… в общем, Андрэ пробыл в зоопарке только два дня, а потом… э-э… сбежал и начал… – Белфорд погружается в трагическое молчание.

– Продолжайте! – На этот раз в голосе следователя слышится любопытство. И Белфорд продолжает.

Извиняясь и запинаясь на каждом шагу, он повествует, как обезьяна удрала из зоопарка и пустилась во все тяжкие. Всего за одну ночь она опустошила полдюжины вилл и столько же отелей, похитив массу часов, брошек, колец – причем безошибочно выбирала самое ценное. Чутье изменило ей лишь однажды, уже под утро, когда из стакана с водой, стоящего на прикроватном столике, она уперла вставную челюсть начальника местной полиции. Старый служака расценил это как личное оскорбление, и когда на следующий день Андрэ был захвачен врасплох во время сиесты на мачте одной из яхт, его немедленно приговорили к смерти.

Спорить с приговором было трудно. Если предыдущие преступления можно было списать на неразумность животного, исполнявшего приказы жестокого злодея, то последний рейд ярко свидетельствовал о свободе криминальной воли: Андрэ воровал самостоятельно, умело, расчетливо и, что самое страшное, обильно (под руководством Конго он обычно совершал не более двух налетов в месяц). Этот незаурядный примат был, по словам начальника полиции, «дьявольски умен, патологически жаден и неуважителен к частной собственности добропорядочных граждан». Молва утверждает, что, произнося эту речь, начальник полиции потрясал стиснутой в кулаке возвращенной челюстью.

Защитники прав животных, однако, снова пришли на выручку обезьяне. По Франции прокатилась волна демонстраций протеста, предводительствуемых одной из бывших кинозвезд. Белфорд наблюдал такой митинг в Париже с балкона гостиницы. Он видел плакаты с изображением несчастной обезьяны, слышал протестующие выкрики, ощущал накал народного гнева – и в душе его разгорался теплый огонек. Ему хотелось протянуть руки и заключить бедное заблудшее животное в любящие объятия.