Ирина Левонтина - Русский со словарем [litres]

На эти фестивали приезжали не только делегации из соцстран, но и представители левых, иногда слегка экстремистских, молодежных организаций из капстран. Текст гимна, между прочим, звучит местами весьма воинственно.

Оно конечно, песня дружбы, но:

Или вот:

Так что девиз первого фестиваля “Молодежь, объединяйся, вперед к будущему миру!” вызывает ассоциации с такой борьбой за мир, что камня на камне не останется, а также с другой известной шуткой: “Нам нужен мир. Весь мир”. А уж в 1949 году в Будапеште девиз фестиваля уточнили: “Молодежь, объединяйся, вперед к будущему миру, демократии, национальной независимости и лучшему будущему для людей”, и оставим на совести авторов вопрос о том, каким образом борьба за национальную независимость приближает нас к будущему миру.

Но вернемся к первым строкам гимна – “Дети разных народов, / Мы мечтою о мире живем”. Дети разных народов – это в данном случае люди вполне призывного возраста, которые в эти трудные годы идут бороться за счастье и за свои священные права и которых вид алой праведной крови не должен смущать. Разные народы понимаются тут, конечно, не в этническом, а в государственном смысле – ну примерно как пролетарии всех стран. А мечта о мире не исключает здесь призыва к классовой борьбе и реализации права наций на самоопределение. Сейчас вся эта агрессивная борьба за мир, честно говоря, не особо актуальна.

И вот те же самые слова: “Дети разных народов, / Мы мечтою о мире живем” – попадают на детсадовский стенд. И что получается? Дети – это и правда дети, малыши. Разные народы – это, как теперь принято выражаться, и коренные, и некоренные национальности. А мечта о мире обретает вполне ясное содержание: чтобы не было контртеррористических операций в форме ковровых бомбардировок, и борьбы с нелегальной иммиграцией в форме тоже понятно какой, и вообще понятно чего.

Это, конечно, мелочь, но в этой истории реализуется, по-моему, очень важный культурный механизм.

Меняются времена, цели и ценности. И что делать с фондом затертых клише, оставшимся от прошлой эпохи? Выбросить, забыть, отказаться от всех старых штампов, ждать, пока наработаются новые? Но это путь очень травматичный.

Я помню, в начале Перестройки, когда в Москве был бум переименований, я придумала дешевый способ переименования. Можно улицу Вавилова переименовать в улицу Вавилова, только при этом считать, что теперь имеется в виду не Вавилов Сергей Иванович, а его незаконно репрессированный брат Вавилов Николай Иванович. Нечто подобное постоянно происходит в языке и культуре. Словесная оболочка сохраняется, а содержание незаметно подменяется. Кое-что, конечно, не пригодится (тьфу, тьфу, чтоб не сглазить), вроде кандидатов нерушимого блока коммунистов и беспартийных . Но не выбрасывать же из языка половину слов и выражений – в том числе детей и мир ?

В Москве по-прежнему говорят подъезд , а в Петербурге парадное , в Москве белый хлеб , а в Петербурге булка . Кое-какие различия исчезают (телевизор-то у всех один), зато другие появляются. Например, в Москве кусочки поджаренного на вертеле мяса в лепешке называют шаурма , а в Петербурге – шавéрма . На Невском, правда, я видела одно заведение, которое называлось “Шаурма”. Глобализация, однако.

Локальные различия лучше сохраняются в детском фольклоре – он ведь передается только из уст в уста и почти не попадает в средства массовой информации. Кроме того, дети обычно живут на одном и том же месте и путешествуют меньше взрослых. А во взрослом состоянии детский фольклор практически уже не усваивается, да и подзабывается. Поэтому он консервативен.

Мне рассказали интересную историю. Все знают выражение жадина-говядина . Но вот продолжение этой дразнилки разные люди говорят по-разному. Кто-то, заинтересовавшись этим феноменом, провел большой опрос в интернете, и вот что оказалось. Москвичи, согласно результатам этого опроса, дразнятся так: “Жадина-говядина, турецкий барабан, кто на нем играет? Петька (Мишка, Васька) таракан”. Петербуржцы дразнят жадин иначе: “Жадина-говядина, пустая шоколадина”. А на остальной территории России распространена совсем другая дразнилка для жадин: “Жадина-говядина, соленый огурец, на полу валяется, никто его не ест”. Конечно, эти дразнилки, как и любые фольклорные тексты, имеют несколько разные варианты, кроме того, есть некоторое количество авторских вариаций на ту же тему, однако в целом картина такова.