Анна Васильевская - Домашний кинотеатр или исповедь правильной девушки

Мать.Я же в день свадьбы трубку бросила, когда мы с вашим папой поссорились.

Аня.Как бросила?!

Мать.Да очень просто. Он со мной не согласился, начал повышать голос, и я бросила трубку. Никогда не забуду это ощущение, когда вышла в комнату, уже в свадебном платье, и сказала со смехом своим маме и бабушке: «А свадьбы не будет». Они на меня посмотрели с ужасом: «Как?!» А я засмеялась. Не знаю, о чем я тогда думала, как я себе все представляла. Но, в принципе, была уверена, что папа перезвонит, хотя и знала, что он звонил из автомата, и ему придётся выйти, занять заново очередь, отстоять её и только после этого позвонить. Мне было даже интересно, сколько времени у него на это уйдёт. Кстати, он быстро управился. Перезвонил, извинился, и мы поженились.

Катя.А если бы не перезвонил?

Мама.Тогда, наверное, не поженились бы. Я бы не уступила. Нечего было на меня кричать.

Я слышала эту историю много раз. Мама с каким-то странным удовольствием рассказывала её снова и снова. Такими были её воспоминания о дне их с папой свадьбы. В детстве во мне бурлили очень противоречивые чувства. Мне было противно слушать то, что говорила мама, ещё больше меня выводила из себя манера, в которой она это делала. Мать очень любила рассказывать нам, как все её добивались, как один из её бывших молодых людей избил из ревности её нового ухажёра, как кто-то привёз из Сирии обручальные кольца и пришёл ей делать предложение, как к ней в институте подкатывали парни, и как она с ними ездила на картошку, где они всей группой – и мальчики, и девочки – спали в одной комнате. Меня бесил слащавый тон её рассказов и какая-то несвоевременная кокетливость. Чью ревность она хотела этим вызвать, нашу или папину? Отцу, думаю, уже давно эти истории надоели, да и смешно спустя двадцать пять лет совместной жизни, при трёх взрослых детях, ревновать к историям тридцатилетней давности. А ещё смешнее кокетничать перед собственными дочерьми. Зачем нам знать, кто за мамой ухаживал и сколько раз ей делали предложение руки и сердца? Я бы ещё могла понять, если бы это был разговор по душам, с глазу на глаз, когда дочка у мамы совета спрашивает, и та ей рассказывает о своей жизни. Но не так, за ужином, словно она хвасталась перед нами.

На самом деле, тогда я это все не до конца осознавала. Мне было неприятно слушать, но тяжело понять, что в этом неправильного. Никто не решался с мамой вступать в споры, проще было выслушать и пойти заниматься своими делами. Только я тогда не знала, что это липкое, чёрное отвращение останется во мне, если я не дам ему выйти наружу. Да, когда она заканчивала, я уходила по своим делам, но заниматься-то ими как раз не получалось. Я вилась как уж на сковородке, вспоминая все эти разговоры. Мне было противно, но высказываться было страшно.

Когда потом, с новым понимаем мира, я вспомнила это снова, то подумала: любопытно, что во время своих рассказов мама никогда не смотрела на папу. Он сидел в таких случаях, сложив руки на груди и опустив голову. Интересно, о чем он думал в это время? Неужели ему это было безразлично? Неужели ему было приятно слушать, как мама распинается о своих ухажёрах и возлюбленных? Или отец был в состоянии отключиться от этого унизительного рассказа и думать о своём?

Самое ужасное, что для меня следовало из этой истории – мама на самом деле не любила папу. Она играла в какую-то тщеславную игру под названием «А я всё-таки заставлю его сделать по-своему». Не могу себе представить любящую женщину, которая в день свадьбы ссорится со своим женихом и смеётся над этим. Увы, не могу.

Но была ещё одна важная вещь, о которой следовало задуматься: а что испытывал папа к маме? Чем же она его настолько к себе привязала, что даже такое поведение в день свадьбы не заставило его передумать? После того как они два года ждали свадьбу, потому что мама не могла воспротивиться своей маме, которая, в свою очередь, боялась потерять работу, если её дочь выйдет замуж за иностранца. Они откладывали и откладывали, и все это время мать кормила отца нравственными принципами, которые заключались в том, что в постель можно лечь только с законным мужем. За три месяца до свадьбы мама заявила папе, что лучше им, наверное, не жениться, а то всем её родственникам хуже будет. Передумать уговаривал её папа, а не наоборот. А потом в торжественный день оказалось, что жениху по дороге за невестой надо заехать в издательство, чтобы забрать какие-то рукописи будущей тёщи. Он возмутился, сказал, что не будет этого делать, потому что это, в конце концов, их свадьба. На это мама и бросила трубку. Что заставило его перезвонить, извиниться, попросить передумать и, естественно, согласиться поехать в издательство? Как папа умудрился уже тогда впасть в такую сильную зависимость от мамы? И если до и в день свадьбы он уже был под таким её влиянием и властью, то после дело стало ещё хуже.