Эрик Бутаков - Одиннадцать

Вова засмеялся.

– Почему с гонорей?

– Ну, какая разница с чем? – Ефим махнул рукой. – Понос, лихорадка, чесотка – один хрен поголовно все! Как их лечить?! И где гарантия, что и врач (или врачи) не помрут одними из первых, потому что с самого начала, с первого пациента, начнут принимать участие в их безнадежной судьбе и, наверняка, заразятся в походных-то условиях сами.

– Я об этом не думал, – Вова пожал плечами.

– Подумай, брат, подумай! Вдруг, ты станешь лекарем Александра Македонского и попадешь в его когорту! Подумай!

– Хорошо, подумаю, – пообещал Вова. – Я тут чаги отломил – заварим?

– Чагу? Как чай, что ли?

– Да.

– Ты пробовал чай из чаги?

– Нет, но много читал разных рецептов «таёжного чая». Когда сам был в тайге, у меня всегда была пачка нормального чая,… а то и две. Так что не довелось.

– Я тоже не пробовал.

– Так заварим?

– Заварим, конечно – интересно, что за муфеля? Жаль, котел один – придется ждать, пока мясо сварится.

– Подождем – куда спешить? Во, дождик закапал! – Вова протянул руку, ладонью вверх.

– А ты говоришь «куда спешить?».

– Дождик – фигня. Пройдет. А…

– А вкус чаги останется навеки! – перебил его Ефим.

– Точно! – согласился Володя.

Чай из чаги – лабуда! Слабое подобие дешёвого какого-нибудь зеленого Краснодарского чая, если в Краснодаре вообще зеленый чай есть. Да и налет на нёбе от него, как после…. чего-то вязкого, возможно, коричневого. И сколько не заваривай его – все бледная, прозрачная жижа. Ни чай – одно название.

– В следующий раз листья бадана заварим – они хоть слаще! – оценил чай Володя. – Фигня, а ни чай!

– Согласен – фигня! – Ефим сам пил из принципа – заварили же, вот и пей теперь из своего принципа.

– Сахарку бы ещё! – Вова посмотрел на Ефима.

– Мёду, скорее всего – откуда сахарок в тайге?

– Ну, или мёду.

– Вот не ценим мы прелести современной жизни! Сидели бы дома, попивали бы хороший крепкий чай с пышками, смотрели бы телик – тепло, сухо, вкусно, – Ефим указал пальцем на струю дождя, протекающего сквозь «крышу» их шалаша. – А тут: холодно, сыро, и шалаш получился колхозный – больше не будем елки валить!

– Да, шалашик – говно! – Согласился Вова, кутаясь в сырое одеяло. – Но ничего, гроза скоро кончится – обсохнем.

– В этот раз обсохнем, а потом?

– И потом обсохнем.

– Так-то оно так, но всё ж таки дома теплее,… – мечтательно произнес Ефим, глотая свою лабуду.

– Да, не ценим мы родную квартиру.

– Не ценим. Как дураки, сидя в тепле и уюте, нас тянет в тайгу задницу морозить и под дождем сидеть! Романтика, мать её!

– А в городе что? Сидишь дома – скучно, на подвиги тянет. Кому в тайгу, кому банки грабить – всё развлекуха. Побочный эффект современной жизни, цивилизации, как говорится – хорошего не ценим. Многие только и думают о деньгах.

– И о драгоценностях! – добавил Ефим.

– А на самом деле драгоценности – это то, что у тебя есть в данный момент. Руки, ноги, голова целы – и радуйся. У многих, у многих миллионов людей на земле нет и половины того, что есть в данную минуту у нас. Согласен?

– Согласен! – Ефим покачал головой в знак согласия (на природе, во время дождя все становятся сентиментальными и правильными, особенно если ещё идти миллион километров). – Квартиры свои тоже не ценим. Города свои не ценим. А ведь города, поэтому и построены, чтобы в них уютно жить и всё под рукой: магазины, кинотеатры, парки, транспорт, связь. А мы – дебилы! Нам всё мало! Сами не ценим и у других норовим драгоценности отнять! Зависть – чтоб её!.. С родителями и родными живем, абы как…

– Во! Придумал! – выпалил Вова. – Как мы делали: Дра гоценности – Гра доценности! А?

– Классно! – Ефим улыбнулся. – Классно! Способный мальчик! Градоценности! Да! Мёду бы сейчас!

– А лучше – медовухи!

– Лучше – медовухи!

На том и порешили.

Через час или полтора (или два – кто знает?) кончилась гроза.

Таёжный костерок – святое дело. Запах еловых веток, треск… Это уже миллион раз описывалось (в любом смысле, естественно опять!), поэтом продолжим сразу.

В сумерках, высушивая промокшие вещи у костра, наши парни вели непринужденную беседу, как всегда это делается в лесу, у костра, когда ничего не принуждает и делать-то нечего особо – жратвы же море! Вот и здесь, от нечего делать, Вова спросил:

– Как ты думаешь, что нас ждет в «базовом лагере»?

Ефим почесал давно небритый подбородок.

– Баня! И хорошая бритва!