Александр Ермак - Накафельные рисунки

– И, добившись всего, Вы решили уйти на покой? Сбежали ото всех в этот пустой дом?…

– Не знаю, может быть, я еще и вернусь в тот мир за забором. Но точно ли появится у меня такое желание, не могу сказать. Здесь хорошо без людей. Солнце, воздух и вода… Грибы, ягода… Здесь не надо тупо толкаться локтями во имя непонятно чего. Здесь хочется и можется думать…

– И Вы уверены, что не хотели бы…

– Уверен. Я вполне доволен тем, что у меня есть. Что может быть прекраснее? Сидишь на крыльце, дышишь лесом, глядишь на заходящее солнце…

– Если я правильно понял, Вас действительно не тянет в большие залы, на концерты, в атмосферу аплодисментов?

– Нет. Я окончательно понял, что люблю тишину. Звуки птиц, ручья, но не барабанов и автомобилей. Природные звуки, они так естественны, так гармоничны с душой…

– Вы верите в бога?

– Да. Хотя раньше было дело – плевал на иконы. Сам черт мне был не брат. Но в один момент понял, что надо остановиться и подумать о жизни. Нельзя бестолково лететь по дороге, услужливо расстеленной бесами бизнеса и власти. Эта дорога ведет к бездуховной пропасти. Я задумался. Прислушался к себе. И услышал голос свыше…

– Вы действительно его слышали?

– Да, также хорошо как Вас сейчас.

– И что он вам сказал?

– Извините, но это наше с ним дело…

Стас еще глотнул настойки и заглянул в блокнот:

– Сколько у вас детей?

– Два мальчики от первой жены. Хотя большинство мужчин в мире вряд ли могут быть уверены, что знают точное количество своих детей…

– Вы помогаете своим мальчикам?

– Конечно. Я хотел бы передать им весь свой жизненный опыт. Они заезжают сюда на каникулы. Я учу их разжигать костер, разделывать дичь и мясо, жарить и варить. Я учу их тому, чтобы они всегда рассчитывали на мою помощь, но добивались всего самостоятельно. Я не хочу, чтобы жизнь била их, когда меня нет рядом. Я не могу быть всегда рядом. И в этом мы существенно расходимся с женой. Она их воспитывает в течение года как маменькиных сыночков. Я за время каникул перевоспитываю…

– Они любят музыку?

– Да. Но я запрещаю вход на территорию моего владения с музыкальными игрушками. И мальчики буквально через два дня забывают о своих любимых электронных мелодиях, засыпают под песни цикад, под шелест листьев…

Бо-Бо неожиданно зевнул:

– Извините, в это время я обычно сплю…

– Что ж, уже действительно поздно. Не буду Вас больше отвлекать от столь гармоничной жизни. Можно я Вас сфотографирую напоследок?

Бо-Бо с готовностью улыбнулся…

Довольный собой, Стас решил выжать успех по максимуму. Поехал не домой, а прямо среди ночи вернулся в редакцию. Сел за печатную машинку и к рассвету состряпал интервью в лучших «суперновостных» традициях.

Перечитал, поставил подпись, бросил под дверь шефа вместе с запиской «Фотопленку на проявку оставил дежурному».

Приехав домой Стас с удовольствием достал из сумки бутылку настойки, которую подарил ему на прощание Бо-Бо. Налил себе полбокала:

– Спасибо Бо-Бо!.. За твое будущее, Стас!..

Настойка разлилась по телу чудным теплом…

Стаса разбудил телефонный звонок. Плохо соображая, он поднял трубку и услышал голос шефа:

– Ну, ты меня порадовал, гений. Так разговорить Бо-Бо в прежние годы никому не удавалось. Он терпеть не мог журналистов. Бросал в них бутылки, палки, в общем все, что под руку попадет. И двух слов приличных связать не мог. Только «мать-перемать». А тут ты его таким философом представляешь. Но это сейчас в струю нашей газете. Читать будут, мусолить каждое словечко Бо-Бо до дыр.

Конечно, я кое-что подрезал, кое-что добавил из нашего архива. Я даже успел заслать материал в текущий номер. Его уже заканчивают печатать. Через пару часов будет во всех точках города.

Пока отдыхай, а в завтра зайдешь ко мне, переговорим о твоей дальнейшей работе. Здорово потрудился. Единственное, что имей в виду на будущее – нельзя так доверять дежурному. Оставил бы пленку мне вместе с материалом. А то в фотоотделе с утра все перепутали и прислали мне снимки какого-то бородатого бугая. Но я нашел в архиве фотографию этого шибздика Бо-Бо и поставил все как надо…

Стас начал соображать:

– Шибздика?…

Шеф его, однако, уже не слышал. Он положил трубку…

Галка, держась за подбитый глаз, указала на порог:

– Давай по мирному, без милиции…

Знала же стерва, на что надавить. Не мог Серега рыпаться – участковый-гад грозил ему при каждой встрече: