Марина Соколова: Убийство матери

Слушая, после некоторого перерыва, философию Глеба, Анжелика думала о том, что его необходимо изолировать от «детдомщины». Но куда? С Анжелики хватало героической доли на работе. Дополнительной она бы не выдержала. Алле Геннадиевне, по-видимому, было мало подвигов на работе. Она спешила к новым подвигам. Увлекая Свету в свою жизнь, сообщила Анжелике, что с ней хочет поговорить бабушка Лены Гореловой. Конечно, Анжелика догадывалась, о чём. Бабушка уже приходила неделю назад. Она увидела внучку и заплакала. Стала просить Анжелику, чтобы она защитила девочку от плохих детей, от плохих животных, от плохих взрослых, от плохих учителей. От всех. Анжелика обещала защитить. Они не договорили. Потому что приползла пьяная мать Леночки. Разумеется, её не пустили. Бабушке пришлось срочно уйти, прихватив с собой развесёлую дочь.

На этот раз они договорили. Бабушка опять плакала. А Анжелика отчитывалась. Что за прошедшую неделю успела защитить Леночку от двух плохих собак, от трёх плохих взрослых, от семи плохих детей. Бабушка успокоилась. Перед уходом напомнила, что в следующий раз принесёт столько гостинцев, чтобы всем хватило.

Анжелика сказала чистую правду. Она очень любила эту светлую, умную и ласковую девочку. И спасала её больше других детей. Леночка старалась жить по Закону воспитателей. И ей это удавалось. Но безоблачной жизни в детском доме не было. Анжелика кожей ощущала, как она нужна детям. Когда ушла из детского дома, выяснилось, что они ей нужны ещё больше. Перед уходом раздарила свои номера телефонов. Стёпа не позвонил ни разу. Наверно, не сообразил. Леночка звонила часто. Говорила, что всё хорошо. Но Анжелика не верила. Потому что без неё Леночке не могло быть хорошо. Анжелике было очень плохо. Она отдала детям часть мозга, часть сердца, часть печени, часть нервов, часть лёгких. И чувствовала себя калекой. По ночам она смотрела очень русские сны. Ей снились счастливые дети. А наяву задыхалась от мысли, что дети без неё погибают. Совершать ежедневные подвиги стало невмоготу. Но без подвигов она уже не могла.

Анжелика не просто возвращалась в обыкновенную русскую жизнь. В которой для неё не сразу нашлось место. Время от времени она принималась рыдать от тоски и безысходности. Не заметила, как вошла во вкус. Она рыдала, как царевна Несмеяна. Заламывала руки, как Кассандра. Впадала в горячку, как Марья Гавриловна. Написала стихи, как Римма Казакова:

Неизвестно, что бы она ещё написала, если бы Анна Генриховна не получила вовремя «волчий билет». С детским домом пора было прощаться.

Тем более что телефонные звонки прекратились.

Неужели от героизма до преступления так близко? Осталось два шага. Школа, конечно, ни при чём. Этоначалось в Центре обучения.

Анжелика отодвинула на заднюю полочку героическую долю и шагнула в школьную жизнь. Адаптация прошла безболезненно, потому что школьная жизнь отличалась от героической не очень.

В школе, благодарение богу, никого не надо было спасать. Надо было вступить в коллектив хороших людей. Заставить детей учиться и подчиняться дисциплине. Научить их, как следует, французскому языку. Помогать как можно больше и воспитывать как можно лучше. Избегать ненормированного классного руководства. Просто быть хорошим педагогом и хорошим человеком. Закалённая героической борьбой Анжелика быстро стала хорошим педагогом и хорошим человеком. И с приятной лёгкостью вступила в коллектив. А потом изо дня в день трудно доказывала своё соответствие. От тех, кто не соответствовал, коллектив жестоко избавлялся. Как, например, от Анны Генриховны, которая не захотела стать хорошей. Её долго уговаривали завучи, недвусмысленно намекали учителя. Но Анна Генриховна не захотела соответствовать. Она хотела опаздывать на уроки, недоучивать детей французскому языку. Водить свой класс в театры и на концерты, возить в другие города и страны. Однажды, когда она задержалась с классом на неделю в очередной поездке, дома ей приготовили оглушительный сюрприз. Увольнение по статье с единодушного согласия коллектива единомышленников. С «волчьим билетом» Анна Генриховна смогла устроиться воспитательницей в детском саду. Не столько жила и работала, сколько строчила жалобы в разные инстанции. От ГОРОНО до Съезда народных депутатов. Из любой инстанции жалобы приходили в школу. Которая не собиралась изменять суровое, но справедливое решение. Анжелика, как истина в последней инстанции, слушала эти жалобы в исполнении завуча. Шансов у Анны Генриховны и так не было почти никаких. Их становилось всё меньше по мере того, как разыгрывалась её фантазия. Три четверти гнева Анна Генриховна обрушила на Анжелику, которую в глаза не видела. Разумеется, за то, что та заняла её место. Из последнего письма Анжелика с изумлением узнала, что в школу её устроил Кремль. Что у неё два любовника, три незаконнорождённых сына. И в придачу трёхкомнатная квартира, которую подарил ей Кремль. Стало известно, что письмо Анне Генриховне помогала писать Елена Николаевна. Которая пришла в школу вместе с Анжеликой и производила впечатление нормальной женщины. Более того, она очень охотно и очень любезно обсуждала с Анжеликой последние литературные новинки, в которых хорошо разбиралась. Зачитывалась Чингизом Айтматовым и ходила в московские театры вместе с Анной Генриховной. С появлением Елены Николаевны в команде единомышленников появилась брешь. Тем не менее раскольница не последовала за Анной Генриховной. Вероятно, потому, что хорошо учила детей математике. И ещё потому, что единомышленники уважали плюрализм мнений. Плюрализм самостоятельных духовных сущностей часто приводил Елену Николаевну в сложные, драматические и даже трагические ситуации. Она вызвалась преподавать математику Пете Одинцову. Мальчик был калекой, и учителя приходили к нему домой.