– И вы правы, Наденька. Величайшие художники изображали обнаженное женское тело как драгоценный предмет искусства… Я вам так благодарен за приглашение.
– Значит, придете? Сегодня вечером…
– Такая жалость – не смогу.
– Будете заняты?
– Я?.. Да, занят. Я сегодня… домой улетаю!
– Так быстро – всего через четыре дня?
– Понимаете, четверть часа назад позвонила жена, сообщила очень важную новость. И я понял, что мне надо лететь.
– Надеюсь, новость хорошая?
– Прекрасная, ослепительная! Но мне надо лететь. Без задержки! – Алик дружески чмокнул ее в щеку, покрытую еле заметным детским пушком.
Решение лететь сегодня домой пришло к Алику так же внезапно, как и прежнее, неделю назад, – лететь в Москву. После мучительных переживаний минувших дней, мыслей об ужасной болезни, о смерти, ему захотелось побыстрее прижаться к своим близким – жене, дочке. Уверовать окончательно, что страшная угроза осталась позади…
Тетя Даша уже сидела за столом, ждала его к завтраку.
– Тетя Дашенька, а иконку эту я заберу.
– Бери. Для тебя и хранила.
– В носовой платок заверну, положу в карман куртки… Они сейчас досмотр кое-как делают, не то, что прежде.
– Ты о ком?
– О таможенниках… Забыл сказать – я надумал домой лететь сегодня.
– Вот те на… Ты же собирался недели две погостить?
– Сама полчаса назад сказала – характер у меня несерьезный. Что-то кольнуло меня, дурня, и вдруг понял – хочу домой. Нагряну внезапно, жену и дочку порадую.
– А девчонки мои собирались в пятницу прийти, на тебя поглядеть.
– Извинись за меня, ради Бога, перед ними… Я еще прилечу. Обязательно. Через год возьму дочку и прилечу. Ей надо тоже знать, где все мои корни. Приютишь, не прогонишь?
– Приезжай хоть втроем, с женой вместе. Мои двухкомнатные хоромы теперь пустые.
Билет у Алика был куплен «вкруговую» – от Сан-Франциско до Москвы и обратно. Но дату обратного вылета Алик не указал – сам не знал, сколько ему в Москве поживется. В огромном «Боинге» всегда какие-то места бывают свободными. Чтобы не прозевать такое место, лучше приехать в аэропорт пораньше.
После завтрака Алик уложил свои пожитки в дорожную сумку. Вышел на балкон – попрощаться со своим двором. Прилетел он в воскресенье, сегодня уже среда. За четыре теплых дня деревца во дворе зазеленели. Еще несколько таких дней – и полетят майские жуки, «шаранки». Это название было знакомо ему с детства, но откуда оно пошло, Алик не помнил. Каждый год, в середине мая, кто-то из мальчишек, заметив первым, восторженно орал на весь двор: «Шаранки летят!» Жуки были большие, неуклюжие, низко гудели в предвечернем воздухе. Ребятня носилась за ними, махала шапками, а то и снятыми рубашонками, старалась сбить на землю. Охота на «шаранок» прекращалась, когда становилось совсем темно. Мальчишки выгребали из карманов добычу, считали – у кого больше. Какая потом у жуков судьба была, Алик запамятовал. Хорошо, коли выпускали на волю. У жуков век и без того короткий – им тоже пожить хочется…
Перед выходом Алик вспомнил, что надо позвонить Яшке. Но тот его опередил.
– Старик, как ты там? Отоспался, пришел в себя?.. А я про тебя шефу рассказал. Он на дачу нас соизволил пригласить – есть интересное предложение. Поедем вечерком.
– Яшка, дорогой, не получится вечерком…
– И не думай отказываться! Таких мощных фигур у нас в стране немного. У него и министрам не всегда просто аудиенцию получить.
– Домой я сегодня улетаю… Жена позвонила. Скучает.
– Ну, ты даешь… Самолет-то когда?
– Вылет в четыре, регистрация начинается в два. Мне надо приехать к самому началу, чтобы место свободное не прозевать.
– Давай я тебя в аэропорт отвезу. Только кое-какие дела докончу, через полчаса-час освобожусь.
– Мне тоже очень хотелось бы с тобой еще повидаться. Но ты не суетись – когда освободишься, приезжай прямо в «Шереметьево-2». А я сам доберусь, всего-то багажа – сумка через плечо. Увидимся на втором этаже, где идет регистрация пассажиров. Запомни: четырехчасовой рейс на Нью-Йорк.
На прощанье Алик и тетя Даша присели по русскому обычаю, помолчали минутку. В дверях тетя Даша его перекрестила.
Такси Алик не нашел и решил еще разок прокатиться в метро, спешки никакой… В длинном подземном переходе от «Площади Революции» к «Театральной» интеллигентного вида старик играл на скрипке. Одет бедно, под воротничком рубашки – сохранившаяся от лучших времен черная бабочка. У ног – шляпа, донышком кверху. Лицо у старика печальное, глаза полузакрыты. Музыка льется изящно, задумчиво. Вроде бы, Шуберт? Яшка, тот сразу определил бы… От «Театральной» Алик доехал до «Речного вокзала». Оттуда на автобусе покатил по Ленинградскому шоссе в аэропорт. Вот уже показался впереди съезд с шоссе на Шереметьево. Вон там, на обочине с другой стороны, гаишник остановил четыре дня назад красные «жигули». Давно это было…
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу