Алексей Фомин - Затон

Ань, Ань, ну подвинься, а то я не могу вылезти! – Кто-то сильно дернул Анну за низ брючины.

Анна сделала полшага в сторону и опустила голову вниз, наблюдая как Стас выкарабкивается из коллектора в колодец. «Совсем забыла про него, беднягу», – спохватилась она, помогая ему подняться на ноги.

Ну что? Я полез наверх – люк открою, – предложил он.

«Люк? – удивилась Анна. – А как же Нюточка?» Она подняла голову вверх. Нюточки в колодце уже не было, лишь на щеке остался легкий, дурманящий запах ее духов.

Ну, как тебе у нас? Прикольно? – поинтересовался Стас, когда они, выбравшись из колодца и кое-как отряхнув одежду, вышли из двора на улицу.

Да уж… Прикольно.

Прикольно – не то слово. Круто, – осклабился Стас.

«Черт меня занес на это ваше собрание», – подумала Анна, пытаясь остановить такси.

Старший лейтенант был совсем молоденький, лет на пять младше Анны, с его щек еще не до конца сошел юношеский румянец. Поначалу ее так и подмывало сказать ему: «Вань, Сереж, Вить или, как там его зовут, да брось ты заниматься ерундой. Ты выглядишь, как маленький мальчик, очень старающийся походить на взрослого», – но с каждой лишней минутой, проведенной в этом кабинете, удивительно похожем на стандартный офис, как будто это не отделение милиции, а собес какой-то, подобные дурацкие мысли все реже приходили ей в голову. Старший лейтенант – это не молодой человек по имени Ваня, Сережа или Витя, с которым можно пококетничать или же послать подальше, в зависимости от ситуации, а часть серьезной бюрократической машины, в жернова которой она, похоже, угодила. И машина эта вовсе не собирается с ней так просто расставаться.

Итак… Сослуживцы Ахметовой, значит, утверждают, что вы обещали ей за эти чертежи крупную сумму денег. Вы в своем рассказе об этом не упомянули. Почему?

Это не чертежи, – раздраженно буркнула Анна. – Это схемы.

Ладно, схемы, – охотно согласился молодой человек. – Почему вы ничего не упомянули о деньгах?

Анна парилась в этом заведении уже четвертый час. Сначала ее прессовал какой-то мордатый капитан, а теперь – вот этот мальчишка, который, похоже, уже успел собрать какие-то сведения и на стороне.

Двадцать пять тысяч рублей вы называете крупной суммой? – огрызнулась она, пожав плечами. – Почему, почему… Никто не спрашивал у меня, вот и не говорила.

Ладно, понятно, – удовлетворенно произнес старший лейтенант, делая какую-то пометку на листе бумаги. – А вы, значит, не считаете двадцать пять тысяч крупной суммой? А покойной Ахметовой за эти деньги надо было четыре месяца работать. Ладно… – Слова «ладно» и «значит» пользовались у него особой популярностью, причем произносил он их, глотая звуки, так, что выходило «лано» и «знац». – Почему же тогда вы первым делом, значит, схватили чертежи и, не оказав первой помощи пострадавшей, попробовали скрыться?

Да не скрывалась я! – чуть не сорвалась на крик Анна.

Ладно… – старший лейтенант раскрыл папку и извлек из нее лист бумаги. – А вот свидетели утверждают обратное: – Ахметова шла через сквер от заводской проходной, а та женщина… Та женщина – это вы, значит. А та женщина, – продолжил читать он, – стояла на краю пешеходной дорожки и, увидев Ахметову, помахала ей рукой. Ахметова подошла к пешеходной дорожке, и они одновременно с той женщиной шагнули на дорожку, навстречу друг другу. В это время на пешеходной дорожке появился автомобиль «Жигули». Он двигался на высокой скорости. Та женщина сразу сошла с дорожки, а Ахметова, не увидев автомобиля, продолжала двигаться по дорожке. Автомобиль совершил наезд на Ахметову и, продолжив движение, исчез из виду. Ахметову ударом отбросило с пешеходной дорожки, и она ударилась о дерево. Та женщина схватила с дорожки рулон… Это рулон с чертежами, – вставил он. – Схватила рулон и бросилась бежать, но была задержана нарядом милиции. – Он закончил читать и поднял на Анну свои невинные голубые глаза. – Что вы на это скажете?

Теперь он уже напоминал Анне не мальчика, взявшегося играть во взрослые игры, а Порфирия Петровича и лейтенанта Коломбо одновременно. Она, буквально физически, почувствовала себя мухой, попавшей в умело расставленные паучьи сети. И чем больше она будет дергаться, тем сильнее запутается. «Похоже, мне, как говорится, шьют дело. За соучастие в убийстве Зули Ахметовой. О, боже, какой ужас! – испугалась за себя Анна. – Но Зуля… Бедная Зуля».

Она была единственной среди работников заводского архива, согласившейся помочь ей в поисках документации на «Святую Анну». Анне пришлось изрядно потрудиться, прежде чем выйти на этот самый архив и найти человека, готового помогать ей. Естественно, она пообещала Зуле те самые злосчастные двадцать пять тысяч рублей и даже заплатила пять тысяч авансом. Но работа стоила того. Когда Анна увидела, какой объем придется перелопатить Зуле, причем без всякой уверенности в успехе, она не торговалась ни секунды. Зуле нужны были деньги. Мать-одиночка, двое детей… Да и кому они не нужны?..