Владислав Дорофеев - Из России в Россию

После Новосибирска абсолютно среднерусский пейзаж. Ник. Лысенко, великий Мичурин – дети, их утверждения – детский лепет из неокрепших губ. Давно, очень давно человек воздействует на окружающую природу, меняя облик природы, меняя чуждую ему природную среду под родимую сердцу. Так и произошло уже с Сибирью.

Барабинск. Серое светлого колера здание вокзала. Атмосфера средней оживленности, но торгуют всячиной, предлагают рыбу, лук, пиво, водку, но газет и книг уже нет. Окунь хол. копчения – 1300 руб./шт., пучок лука – 500 руб.

День взошел медленно и бесповоротно. Начало не предвещало ничего роскошного, но и ничего провального.

Окончательно понимаешь смысл и стоимость страны, в этой дороге, которой нет никакого конца, окромя начала. Просто русские – это нация, которая не умеет жить в тесноте. Русские не строили, или меньше строили, только потому, что менее материалистичны, менее тщеславны, более духовны, более жертвенны, поэтому в духовном смысле Россия много взрослее западной цивилизации. Нам необходимо жизненное пространство. Русские любят и будут устраиваться в подлунном пространстве с комфортом. Для русского комфорт – это пространство для жизни, это – как для любого цивилизованного человека – чистые зубы и свежая рубашка. Для русского цивилизованность – это достаточное пространство для жизни: много пространства в географическом смысле. Хотя и в жилищном также: избы в русских северных деревнях всегда сверх всякой необходимости просторны.

Омск. Серое не примечательное здание вокзала. Огромного города не чувствуется. Особенной напряженности жизни, улавливаемой в Красноярске и Новосибирске, здесь нет. Иртыш – мал и тщедушен, но и на нем больше жизни, чем на более могучем Амуре. Город, как Новосибирск и Красноярск, по обеим сторонам реки. Очень много невозделанной земли, разнообразие овощей в огородах и на полях. Батон (французский) – 1000 руб., 0,8 кг. абрикосов – 4000 руб., 0,8 кг. Помидоров – 4000 руб., пучок укропа – 500 руб., бутылка пива – 1000–1200 руб.

Называевская. Зеленый с белым, маленький, немного вытянутый домик вокзала. По верху фасада, как над ресторанами в советское время, полукругом название станции. И светло-серая щебенка под ногами.

Странно, практически нет каких-то ярких особенностей на станциях, например еды, или сувениров, или одежды. Разве что калачи в Сибири, омуль на Байкале и все. В остальном ассортимент один – вареники с картошкой, с капустой, вареная картошка, кефир, соленые огурцы, водка, пиво, зелень, молоко, томатный сок, хлеб, сало, соленая рыба.

Страна усреднена до безобразия. Возможностей для усиления и развития, и укрепления в регионах еще довольно. Нужен в каждом регионе свой колорит.

На огромном лугу пасутся черные коровы, их стережет железный человек, весь из чистого железа, и выкован этот пастух деревенским кузнецом из железного метеорита, который упал в колодец во дворе дома. Вот этот железный пастух уже стережет деревенское стадо уже несколько столетий. Вдруг растворилась незримая доселе дверь на небе и оттуда выпрыгнул черный крылатый конь. Точнее, не выпрыгнул, а вылетел. И крыльев у него вовсе не было, только длинная до земли грива, шелковистая и удивительно красивая. Конь спускался по спирали на землю, а грива развевалась и постепенно закрыла все небо, и наступила ночь. Затем конь ступил четырьмя копытами на землю, стукнул ими оземь, и из под копыт сверкнув, вылетела упруго луна и осветила землю. Только раз в сто лет и только в этой деревне так наступает ночь. Конь приходит на землю из благодарности к герою, который родился в этой деревне, конь приходит на землю уже шесть сотен лет подряд, после победы над татаро-монголами в 1380 году на Куликом поле. Этот герой – монах Пересвет.

Ишим. Это уже Тюменская область. Зеленое с башенками и зубцами здание. С гербом города на фасаде. Пучок укропа – 400 руб., пирог с маком – 1000 руб.

Кучка местных героев, дураков, богачей на час провожала трех друзей в Москву; цари в деревне, расхристанные, самодовольные, космополитичные, а’ля западный стиль в одежде и поведении.

Тюмень. Первое современное большое здание вокзала, видимо, не без удобств внутри и снаружи. Серого цвета, стильное, кавказцев много. Стоянка на перроне. Ларьки со всякой снедью, много фруктов, почти цивильная торговля. Противно пахнет.

Вновь заболело сердце, которое стало как открытая рана, – в этот раз подумал об отце, которого я почему-то не пригласил к поезду во время остановки.