Англичане стопроцентно распознаются в любой стране мира и в любой обстановке. Даже если у тебя нет друзей в Лондоне и ты ни разу не слышал, как изъясняются на хорошем таком, уверенном кокни.
К тому же такой неполиткорректный пендаль представителю угнетенной нации в Европе может отвесить только истинный британец. Ну или незапуганный правами человека русский.
Вот только мало таких русских выезжают в Европу.
Увы.
Большей частью дома сидят, искренне почитая крутыми зарубежными вояжами выезда́ на грязные египетские и турецкие курорты по банальной причине хронического безденежья.
Те же, кому средства позволяют, как правило, стараются вести себя там политкорректнее депутатов Европарламента и святее Папы Римского. И демонстративно переходят на другую сторону улицы, заслышав родную русскую речь.
Бедная моя Родина…
Ну, да бог с ним…
…Когда мы зашли в заведение, я подозвал официанта и решительно заказал бутылку самой дорогой граппы, ассорти итальянских сыров, анчоусы в оливковом масле и тарелочку с крупными, жирными маслинами.
Столик же попросил сервировать на улице, потому что курить внутри итальянских ресторанов, увы, нельзя, а выпить и не покурить для меня – просто невозможно. Официант улыбнулся, сказал на дурном английском «ноу проблем» и зажег уличный газовый обогреватель над выбранным мною столиком.
Англичанин одобрительно кивнул, и мы приступили к знакомству.
– Я – Натаниэл, Вест-Энд, Лондон, – представляется. – А насчет себя – не говори, постараюсь угадать. Судя по твоему отвратительному английскому, – ты не то чтобы не британец, но даже и не ирландец. И не тупой янки, но это только хорошо. И не джерри, уж этот-то собачий лай я узнаю при любом раскладе. Матушка-покойница добермана на старости лет завела, а потом, как преставилась, эта мерзкая тварь мне еще целых пять лет жизнь портила. Так что джерри я ни с кем не спутаю. Хотя среди них еще иногда встречаются мужики. Не то что среди лягушатников, те уже – настоящие вырожденцы. Но – все реже и реже. А кто еще может так хорошо пнуть мерзкого вонючего ублюдка на этом сраном континенте – догадаться несложно. Вы их пинали так долго, что это уже должно было войти в привычку. И пинали бы до сих пор, если бы у вас были поумнее люди в правительстве. Ну, надо же! Иметь кучу гребаных атомных бомб и ракеты «Сатана», и клянчить жалкие долларовые подачки у ублюдков с Уоллстрит! Ты из Москвы, я угадал?
– Москва – это еще не вся Россия, – ворчу. – Но ты, в принципе, угадал. Я как раз из Москвы. А в правительстве – и у вас мудаков хватает…
– Хватает?! – возмущается он. – Да их там как бобби на Кинг Кросс в день, когда Челси возвращается с выезда! Да на самом шелудивом псе из овцеёбского Йоркшира блох меньше, чем у нас мудаков в правительстве! Тебя, кстати, как зовут?
– Дима, – пожимаю ему руку еще раз, его ладонь широка и тверда, как у чернорабочего, хотя над правильной овальной формы холеными ногтями на длинных аристократических пальцах явно потрудилась весьма квалифицированная маникюрша.
– Кстати, спасибо тебе за спасенный бумажник. Теперь, если ты не поможешь мне пропить хотя бы половину его содержимого, можешь считать меня своим личным врагом.
– Заметано, – радуется Нат. – Только два встречных условия: во-первых, я буду называть тебя Дим, потому что «Дима» мне напоминает о лягушатниках, а я их терпеть не могу, а во-вторых, когда справимся с половиной твоего бумажника, перейдем к половине моего. Иначе личным врагом буду тебя считать уже я. Согласен?
– Почему нет? – усмехаюсь. – А что ты так французов не любишь?
– А за что их любить? – он удивленно поднимает брови. – Они же свиньи!
– Хорошее, – смеюсь, – объяснение. Ну, да и хрен с ним, давай лучше выпьем…
– Давай! – радуется он, и я учу его чокаться и говорить «на здоровье»…
…Через некоторое время мы понимаем, что уже скоро вечер, а мы все еще не набрались – и немедленно заказываем вторую бутылку граппы. Разговор медленно соскальзывает на темы вполне философские.
– Слушай, а какого черта ты делаешь в Риме перед католическим Рождеством? – интересуется он, проглатывая очередную рюмку светло-коричневой выдержанной граппы и задумчиво наблюдая за стайкой итальянских ребятишек, чинно и радостно желающих всем окружающим «Buon Natale» – Вы же там, в России, вроде как ортодоксы, и каникулы у вас уже после Нового Года?
– Ну, – вздыхаю, – вы, насколько я знаю, – тоже не «паписты». А в Риме я, извини, по совершенно другим причинам, ни с Рождеством, ни с церковью вообще никоим образом не связанным…
Читать дальше