Бен Элтон - Звонок из прошлого

– А это значит, что ты не можешь меня убить! – взмолилась Полли.

– Полли, – произнес Джек таким голосом, как будто это он должен был ее о чем-то молить. – Попробуй меня понять. Если я возглавлю Комитет начальников штабов, как ты думаешь, какая следующая ступень передо мной открывается? (Полли начала рыдать.) Я могу стать президентом. Да, президентом. Лидером единственной в мире супердержавы. Были времена, когда всю жизнь напролет люди вели войны ради какого-то жалкого и грязного клочка земли с несколькими хижинами. Они приносили в жертву своих сыновей и внуков, чтобы защитить какую-то жалкую родовую корону. Люди испокон веков воевали и совершали преступления ради власти. Из-за этого проливались реки крови! Их притягивала самая ничтожная власть, только тень власти! А у меня впереди маячит владычество над всем миром! Над целым миром, Полли! Твое существование подвергает мои шансы серьезному риску. Неужели ты серьезно надеешься, что с такими возможностями и с такой перспективой я отступлюсь и не стану губить одну-единственную жизнь?

Да, но тут возникал один глупый вопрос. Полли увидела его даже сквозь слепой ужас, стоявший в ее глазах.

– Разумеется, надеюсь, ты, проклятый недоумок!

– Потому что я тебя люблю? – спросил Джек.

– Не знаю почему.

– Любовь – враг карьеры, Полли, – ответил Джек. – Я уже сделал свой выбор шестнадцать лет тому назад тем ранним утром в номере отеля. И не имею ни малейших намерений отступаться от него сейчас.

– Джек!

Но по глазам Джека Полли поняла, что ее время истекло.

– Как я уже сказал, – и голос его звучал теперь как будто откуда-то издалека, – люди умирают каждый день.

Джек стал теперь для Полли незнакомым человеком. Она его больше не узнавала. Все, что она в нем любила, теперь как будто исчезло; остались только гордость и честолюбие. Казалось, он наглухо закрыл свое сердце и душу и эмоционально устранился с места действия. Он прокручивал этот сюжет в своей голове тысячи раз и знал, что не может быть уверен, что сумеет сказать Полли «прощай», он никогда не мог сказать ей это слово.

Итак, в своей голове он наконец полностью устранился от происходящего. Уже не его палец нажимал на спусковой крючок, а чей-то еще. Уже в нем действовала какая-то отдельная личность, достаточно сильная, которой он не мог отказать. Он глядел на себя со стороны, он был всего лишь свидетелем, точно зная последовательность событий, как будто это был ряд кадров диапозитива из старого фильма.

Опытный вояка стреляет девушке в голову. Девушка навзничь падает на кровать и остается неподвижной. Вояка вытирает слезы рукавом плаща (он сам удивляется глубине своих чувств) и в последний раз оглядывается кругом. Ему надо удостовериться, что в комнате не осталось никаких улик против него, ничего опасного (разумеется, кроме пули). Он подхватывает свою сумку и, не оглядываясь на мертвую девушку, осторожно выходит из ее квартиры. На лестнице он поправляет плащ, чтобы его форма никем не была замечена. Он спускается вниз по лестнице и, убедившись, что на улице никого нет, спокойно покидает дом. Затем он садится в машину и возвращается в частный отель в Кенсингтоне, в котором остановился. Он припарковывает свою машину (между прочим, взятую напрокат, самой простой модели) на частной автостоянке и поднимается в свой номер. На следующее утро он садится в ожидающий его у входа служебный лимузин и едет в аэропорт, откуда вылетает в Брюссель, чтобы продолжить там свои дела с НАТО.

Предполагалось, что события будут развиваться именно по этому сценарию.

Единственная пуля меж глаз – и привет.

Но Джек не выстрелил. Он очень хотел это сделать, он был готов это сделать, но он слишком долго болтал и упустил свой шанс. Потому что в ту самую секунду, которая должна была стать последней секундой Полли на этом свете, когда Джек уже начал оттягивать палец, преодолевая легкое сопротивление спускового крючка, у двери Полли раздался громкий стук. Нет, это был не стук – это был настоящий грохот: кто-то отчаянно колотил, барабанил, ломился в дверь, всем своим телом наваливаясь на прочную панель.

На некоторое время Клоп застыл в оцепенении над убитым молочником. Он стоял на липком, пропитанном кровью ковре и в ужасе смотрел на труп, не представляя, что же ему теперь делать. Больше ему уже ничего не оставалось делать, потому что для него все было кончено. Он заколол человека насмерть, и теперь не было надежды избежать последствий. Полиция знает, что он находится где-то здесь, поблизости, и что у него в руках есть нож; его мать постаралась оповестить их даже о ноже. Теперь его упекут в тюрьму, уж это точно, и не на месяц или два, а навсегда. Его жизнь кончена, но до чего же это несправедливо! Он хотел всего лишь защитить Полли. Он действовал исключительно во имя любви.