Александра Маринина - Дорога

– Мне ничего не известно, – вздохнул Родислав. – Следствие только началось, пока еще никто ничего не знает.

– А вот говорят…

Люба поняла, что пора вмешаться, иначе Кемарскую не остановишь.

– Татьяна Федоровна, будете с нами ужинать?

– Ой, вот спасибочки-то, мы с удовольствием, Ларочке так нравится, как ты готовишь, Любочка, у тебя всегда все так вкусно! Ларочка говорит, что ты ее учишь, может, бог даст, я доживу до того дня, когда моя внучечка мне вкусного супчику нальет.

– Пойдемте в комнату, – пригласила Люба, – что мы все в прихожей стоим.

Вчетвером они прекрасно помещались за столом в довольно просторной кухне, но шесть человек могли с комфортом усесться только в комнате, которая теперь была одновременно и гостиной, и спальней Любы и Родислава.

– А где ваша Лелечка? – спросила Кемарская, оглядываясь. – Пусть Ларочка с ней поиграет.

– Сейчас будем ужинать, – сказала Люба. – Какие игры?

Она очень надеялась на то, что Коля поможет разрядить обстановку и займется Ларисой, но сын в последние несколько дней ни в чем предосудительном замечен не был, так что подлизываться ему нужды не было. Он в своей комнате предавался любимому занятию: едва вернувшись, улегся на пол и врубил на полную мощность магнитофон, в котором крутилась пленка с записями «Машины времени». Леля молча помогала накрывать на стол и не обращала на Ларису никакого внимания. Любе откровенно не нравилась старуха Кемарская, но Ларису ей было жалко. В конце концов, ребенок ни в чем не виноват и уж тем более не может отвечать за занудную и настырную бабку.

– Лариса, – позвала она, – пойдем со мной на кухню, я покажу тебе, как надо разогревать сырники, чтобы они не стали жесткими.

Из кухни Любе были хорошо слышны разговоры в комнате. Кемарскую сегодня потянуло на обсуждение смертей известных людей, и она пыталась вызнать у Родислава подробности, которые, как она полагала, власти скрывают от общественности.

– Вот когда Олег Даль умер, все говорили, что от болезни. А я так думаю, нечисто там дело было. Ведь он же не в Москве умер, а где-то в другом городе…

– В Киеве, – подсказал Родислав. – Но я не вижу связи.

– Да как же, Родислав, связь-то прямая! С чего ему было болеть? Молодой ведь совсем. Поехал, видно, по каким-то делам, за эти дела его и убили, а нам втюхивают, что болел, чтобы про известного актера плохо не подумали. Вот ведь были же у Федоровой темные делишки, значит, и у Даля могли быть.

– Татьяна Федоровна, – Родислав был само терпение, – Олег Даль умер от болезни, это совершенно точно. Можете быть уверены.

– Не знаю, не знаю, – Кемарская недовольно поджала губы. – А вот еще Харламов на машине разбился. Тоже, скажешь, случайно? А я тебе скажу, что нет тут никакой случайности, все закономерно. Масоны решили нацию извести и начали с известных людей. Вон в прошлом году Высоцкий помер, тоже ведь совсем молодой был, а нам врали, что от болезни, потом Даль, потом Харламов разбился, теперь вот Федорову убили. Думаешь, это все случайно? Да их всех поубивали специально. И дальше будут убивать, вот увидишь. А от нас, простых людей, все скрывают, правды нам не говорят.

Слушать эти бредни было невозможно, и Люба была благодарна Родиславу за то, что он держит себя в руках и не повышает голос, а обсуждает все это с полоумной старухой вполне серьезно. Он неторопливо и обстоятельно объяснял ей, что никаких масонов нет и никаких масонских заговоров тоже нет и что власти от народа ничего не скрывают, потому что скрывать нечего.

– Тетя Люба, а почему Леля не носит свою голубенькую кофточку? – внезапно спросила Лариса.

Вопрос Любу озадачил. У Лели действительно была австрийская голубая трикотажная кофточка, шелковистая и переливающаяся, которую подарила Аэлла. Леля ее очень любила и в теплое время года носила почти постоянно, но теперь ведь зима, и эта чудесная вещица была для зимних холодов слишком легкой.

– Сейчас не сезон, – объяснила она Ларисе. – Очень холодно. Вот настанет весна, и Леля снова будет ее носить.

– Но весной Леля вырастет, и кофточка станет ей маленькой.

Люба задумалась и поняла, что соседка права. Леля и в самом деле росла быстро, похоже, она тоже будет высокой, в родителей. Во всяком случае, сейчас девятилетняя Леля была одного роста с одиннадцатилетней Ларисой.

– Ты права, – Люба ласково потрепала девочку по голове, – Леля у нас быстро вырастает из одежды.

– А вы мне тогда эту кофточку отдадите?

– Конечно, – улыбнулась Люба, – если Леля не сможет ее больше носить, ты сможешь взять ее себе. Но ты ведь тоже растешь, она к весне и тебе будет мала.