Александра Маринина - Дорога

– Родик, у вас в Академии знают про ваш роман?

– Кажется, нет. Мы с самого начала были очень осторожны.

– Смотри, ведь папа может узнать. Может быть, твоей Лизе имеет смысл перейти работать в другое место? Про беременность рано или поздно узнают, встанет вопрос: кто отец? Любопытных много, и кто-нибудь обязательно вспомнит, как вы вместе ходите в столовую или до метро. От глаз не спрячешься.

Она знала, о чем говорила. О ее романе с Олегом судачило все заводоуправление, и только договор с Родиславом позволял Любе сохранять спокойствие и не волноваться о том, что сплетни дойдут и до мужа. Но в Академии – совсем другое дело. Там работает масса людей, которые общаются с сотрудниками Министерства, и разговоры о внебрачном ребенке майора Романова, зятя замминистра Головина, обязательно дойдут до генерала.

– Мы никуда не ходим вместе, – ответил Родислав угрюмо. – Думаешь, я всего этого не понимаю? Мы встречаемся только у нее дома. Но все равно ты права. Надо Лизе перейти на другую работу.

«Она не захочет, – вдруг подумала Люба. – Ей не нужна другая работа. Ей нужна именно эта работа, потому что Академия – это ее шанс на то, что генерал Головин рано или поздно узнает правду и выгонит Родика из нашей семьи. Тогда он достанется ей. Я не могу этого допустить».

– Хочешь, я помогу ей с работой? – предложила она. – Поговорю с Аэллой, скажу, что Лиза – моя приятельница, я ведь всегда хорошо знаю всех, с кем ты работаешь, так что Аэлла не удивится. А уж она-то наверняка найдет хорошее место, с которого Лиза спокойно уйдет в декрет. У Аэллы куча возможностей и много связей.

– Ты действительно готова помочь? – вскинул голову Родислав.

– Конечно. Мы же друзья, – Люба постаралась улыбнуться как можно доброжелательнее. – И наша с тобой общая задача – сделать так, чтобы папа ничего не узнал. Ему и так тяжело, сперва Тамара, потом мама… Если еще и мы с тобой выступим, он не вынесет. У него после мамы был гипертонический криз, а это прямая дорога к инсульту.

Никто не должен знать, как ей больно. Никому она не может рассказать, что после разрыва с Олегом стала любить своего мужа во сто крат сильнее, чем прежде, и каждый его визит к любовнице для Любы пытка нечеловеческая, боль огненная, выжигающая все внутри. Если бы у души были мышцы, Люба сказала бы, что эти мышцы сводит судорогой. Она очень любила мужа, и она очень любила отца. И она готова была терпеть любую боль и любое унижение, лишь бы этим двум мужчинам было хорошо, лишь бы один из них не нанес удар другому.

На этот раз Змея звать не пришлось, он явился сам, выполз из-за пня, едва улегся ветерок, поднятый крыльями улетевшего за новой дозой информации Ворона.

– Как тебе это нравится? – ехидно спросил он. – Твой Родислав собирается жить на две семьи. Допрыгался.

– А что ему делать? – заступился за Родислава Камень. – Бросить Любиных детей, чтобы растить Лизиных? Или наоборот?

– Опять же зришь в корень, – одобрительно покачал головой Змей. – Дети всегда делают ситуацию безвыходной. Об этом надо помнить. А те, кто забывает, что от секса бывают дети, рано или поздно оказываются в ситуации, из которой ни ты, философ доморощенный, ни я, битый жизнью мудрец, выхода никогда не найдем, потому что его нет. И быть не может. Можно выбирать между двумя женщинами, между двумя или даже тремя местами работы или жительства, между синим костюмом и белым – это всегда выбор. А вот между детьми – это не выбор, и сделать его без ущерба для совести невозможно. Дети – они и есть дети, независимо от того, кто их родил, и любое решение должно приниматься только в их пользу. Потому я и говорю, что Родислав твой допрыгался. Надо было ему Лизу-то давно бросить, еще тогда, когда ему Люба договор предложила.

– Ну, это ты загнул! – не согласился Камень. – Люба ему договор предложила как раз в тот момент, когда он ее с любовником застукал. Где ты видел мужчину, который, застукав жену с другим, тут же принимает решение бросить собственную любовницу? Да ни за что на свете он так не сделает! Он может вторую даму сердца завести, даже и третью, и это будет понятно: переживает человек, крышу у него сорвало. Нет, в тот момент Родислав Лизу бросить никак не мог.

– А вот и мог, – тонко улыбнулся Змей.

– Ты опять что-то знаешь? – нахмурился Камень. – Знаешь и мне не говоришь?

– Я много чего знаю, но к моим аргументам это отношения не имеет. Речь идет о простой логике. Вот смотри: мужчина изменяет жене, причем даже не сильно старается, чтобы она ничего не заподозрила. Банкеты, партсобрания, левые билеты на самолет, которые он не удосуживается как следует спрятать, и все в таком же духе. При этом он не старается не потому, что хочет, чтобы она узнала, и не потому, что считает ее непроходимой дурой, а потому, что лень напрягаться. Согласен?