Сергей Павлов - Мера присутствия

Кабель провис. Вадим скомандовал:

— Подъем!

Михаил включил сцепление редуктора, зябко поежился, и постучал ногами, сапог о сапог. Было холодно. Но сейчас это кстати — меньше клонило в сон. А вообще, вздремнуть — оно, конечно, не помешало бы… Последний замер будет тянуться час, полтора. Самый нудный замер, больно скорость подъема мала. И холод собачий…

— Ну кто там стучит? Перестань.

Михаил перестал. Вадим сосредоточен, шевелит губами. Четвертый час, как он почти не отрывает внимательных глаз от приборов. Впрочем, он был способен, забыв об отдыхе и еде, возиться с аппаратурой едва ли не полные сутки подряд, в чем Михаил не раз имел случай убедиться и чего решительно не понимал.

— Сбавь обороты, — сказал Вадим и настороженно прислушался. Только что он слышал звук, необъяснимо чуждый звуковому орнаменту работающей лаборатории. Мало того, звук этот напоминал человеческий стон!..

Поймав на себе недоуменный взгляд оператора, Михаил кивком показал в угол между шоферским сиденьем и диваном.

— Ч-черт! Совсем забыл… — Вадим отвернулся к приборам.

Он подождал, пока карандаш самописца вычертит первый десяток сантиметров записи. Поднялся и заглянул за диван.

На первый взгляд, лис лежал совершенно спокойно. Ни дать ни взять — отдыхающий экспонат в вольере какого-нибудь зоопарка: чуть набок, лапа вперед, приподнятая голова. Но это было первое и неверное впечатление. И Вадим это понял, когда уловил воспаленный блеск зрачков животного. В спокойно обращенных на человека глазах темными озерками стояла боль… Потом, словно разом ослабли мускулы шеи, голова зверя поникла. Лис шевельнулся и застонал.

Вадим сказал Михаилу: “Следи за подъемом”, — взглянул мимоходом на карандаш самописца, выпрыгнул из автобуса.

В культвагоне было тепло и сильно закурено, орал транзисторный приемник. Бригадные рабочие спали на нарах. Севастьяныч не спал. Сидел за столом, подперев кулаком небритую щеку, другой кулак недвижно лежал возле очищенной луковицы и наполненного до краев стакана.

— Может, выпьешь? — вяло спросил он Вадима, заранее зная о бесполезности этого предложения.

Вадим поднял стоявшую у ног бригадира пустую бутылку., вытряхнул на пол остатки, зачерпнул кружкой из бака с питьевой водой, помыл бутылку, спросил:

— Молоко у вас где?

— На двор вынесли. Чтоб не скисло. Сметана в бидоне, под столом.

Вадим вышел. Вскоре вернулся с большим эмалированным ведром, снял крышку и, проливая молоко на пальцы, наполнил бутылку по горлышко. Потом нашарил глазами выпачканный клеем пузырек, взял с полки, сорвал с него соску. Долго эту соску мыл и скоблил…

- “Бугор” сегодня пьет, — сказал Севастьяныч. — И никто ему не укажет. Вот так вот. — Севастьяныч выцедил водку. Брезгливо выпятив губы, отставил стакан. — И ты мне не укажешь. Молод еще… — Он запихнул в рот луковицу, задумчиво пожевал.

Молоко было ледяное. Вадим сбросил крышку с теплого чайника, заглянул в горловину и, немного поколебавшись, сунул туда бутылку.

— Молод, — повторил Севастьяныч. — У всех у вас сопли еще зеленые.

Вадим нахмурился, но промолчал, Севастьяныч тоже нахмурился.

— Может, я пью потому, что день у меня сегодня такой… — И страшно выкатив белесые глаза, добавил: — В сорок пятом я старуху одну в расход пустил! Понятно?

“Врет он! — оторопело подумал Вадим. — Или не врет? Не так уж и пьян как будто… Нашел, чем хвастаться, старый дурак!”

Вадим разозлился.

— Твое уголовное прошлое мало меня занимает.

Михаил куда-то исчез. Ровно гудел мотор, медленно вращался барабан лебедки, наматывая кабель. На экране осциллографа бесшумно вспыхивали импульсы. Лис по-прежнему лежал в своем углу, ко всему безучастный. Вадим с бутылкой в руках придирчиво разглядывал записанный без оператора участок диаграммы. Вошел Михаил.

— Поправлял прожектор, чтоб посветлее, — сказал он. — Запись нормальная?

— Да, скоро конец… Вытаскивай лиса, покормим.

Михаил достал из-под сиденья две пары брезентовых рукавиц.

Лис вздрагивал и ни за что не хотел разжимать крепко стиснутые челюсти. Пришлось с ним повозиться. Дырка в соске оказалась мала. Вадим стряхнул неудобные рукавицы и сделал дырку побольше. Молоко хлынуло струйкой, и лис, повизгивая и захлебываясь, был принужден глотать.

— Вот так вот, — сказал Вадим, отставляя опорожненную бутылку. И совсем некстати добавил: — Нашел, чем хвастаться, старый пень.

Михаил поднял лиса — тяжел кобелина — и перенес обратно в угол. Потом метнулся к рычагам, остановил лебедку. В окошках счетчика глубин застыли нули.