Павел Вежинов - Весы

– А кто он по специальности?

– Тоже архитектор, но по интерьеру. Кажется, способный человек, хотя есть люди способнее него, по крайней мере, так говорят. У него премии со многих конкурсов, его ценят, часто приглашают обставить дачу или квартиру. Правда, он немного ленив, как все скептики и резонеры, но помеха была не в этом. Сколько бездарных людей неудержимо продвигается наверх, и никто не обращает на это внимания… Дело в том, что Христофор – из старой буржуазной семьи. Хотя это не совсем точное определение, просто у нас принято так говорить. В общем, это люди из высшего государственного аппарата, – дипломаты и прочее. Защищать такого человека – бросить тень недоверия на самого себя. Но ты это сделал. По-моему, он тебе нужен.

– Для чего?

– Не знаю, для чего! – неохотно отозвалась она. – Ты человек суровый, принципиальный, ради дела готов передвигать людей как шахматные фигуры… По-видимому, он тебе действительно нужен, раз ты так за него держишься… Тебя ведь в первую очередь интересует работа, так что не удивляйся, что друзей у тебя немного. Никто не любит людей принципиальных, даже те, кто стоит наверху. Всем нужны люди преданные.

Я слушал ее с интересом, не только из-за себя самого, но и из-за нее. Мне казалось, что она рассуждает совсем по-мужски, это были размышления человека с характером и собственными позициями, на которого нелегко повлиять.

– Как ты считаешь, он мне предан?

– Этого я не сказала, – сухо ответила Лидия. – В конце концов каждому умному человеку нужно зеркало, в котором он мог бы видеть себя… Христофор интеллигентен…

– А где он сейчас?

– В Тунисе. Или в Риме, не знаю точно. Я только слышала, что у вашего управления какие-то неприятности в Тунисе.

– А он знает, что со мной случилось?

– Наверное, знает. Христофор постоянно держит связь с Софией, советуется…

Я замолчал. По моей простой и непредубежденной логике, какой ее считал и доктор Топалов, во всей этой истории было нечто странное или неправильное. Мой раб, или, как выразилась Лидия, моя тень, – и до сих пор не проявил интереса к моей судьбе! Это казалось мне непонятным. Он должен был по меньшей мере написать мне, поздравить со счастливым исходом. Мог бы даже сократить командировку и приехать пораньше, чтобы повидаться со мной. А так – что мне думать? Или Лидия ошибается в своих оценках, или он потерял интерес к моей особе, потому что я уже вряд ли вернусь на свой пост…

Мы выехали на широкую и скудную самоковскую равнину. Но я, погруженный в свои мысли, этого не замечал. Я только смутно видел белые зубчатые вершины Рилы – как купола, висящие в небе. Мне казалось, что я могу пройти прямо под ними – так неотличимо сливалась синева предгорья с синевой неба. Пройти и попасть в другой мир, исчезнуть в нем, в иной спирали времени, в иных озарениях.

Как и получилось!

… Вокруг струится синеватый свет, в котором сверкают маленькие капельки, будто искры заходящего солнца. Узкая асфальтовая полоса шоссе убыстрение летит навстречу, она светлая и рваная по краям. Низкие кривые деревья с широкими листьями, желтый тростник, сильный и резкий запах моря, которого не видно, но которое ощущаешь как собственное дыхание^ Из-за деревьев и тростника выглядывают острые макушки палаток – синих и желтых, как море и тростник.

– О чем задумалась? – спрашиваю я.

Она не отвечает. Я смотрю на нее краешком глаза, бегло, потому что навстречу по узкому шоссе катит «зе-топ». Молодая женщина, очень красивая, желто-русые волосы небрежно падают на плечи. Пляжное платье, синее-пресинее с большим вырезом. Темный лак на ногтях. Лицо невеселое и задумчивое.

– Думаю о детях. Сама уехала, а их бросила одних, как цыганят.

– Раньше надо было думать, – говорю я. – А не сейчас… Мы уже скоро будем на месте.

– Не будь циничным! Мне ты этим не понравишься!

– Я и не стремлюсь нравиться. Особенно женщинам, которые рвут на себе волосы задним числом. Человек должен вовремя думать о том, что делает. И отвечать за свои дела.

– А ты готов отвечать за свои?

– Да, конечно. Если понадобится.

– Осторожно! – вскрикнула она…

… Это вскрикнула Лидия. Воздух был светлый, равнина пустая и голая, в небе висели белые купола вершин. А прямо на меня по прямому гладкому шоссе летел грузовик. Старый разбитый грузовик с зеленым кузовом, над которым поднимались клубы белой пыли. Наверное, он возил известку или что-нибудь в этом роде. Только теперь я заметил, что еду по его полотну. Не очень быстро, но по его полотну. Он как будто не замечал меня. Я спокойно взял правее, и грузовик как бешеный промчался мимо, обдав меня белой пылью.