Николай Евдокимов: Грешница

«И откуда ж ты взялся, такой глазастый?» – думала она.

С нетерпением ждала Ксения в эти дни того человека, который должен приехать из Сибири. Она даже по ночам просыпалась от шума ветра: ей все казалось, что скрипит калитка, что слышит она шаги во дворе.

Однажды в городе после собрания общины брат Василий познакомил Ксению с худым, болезненным юношей, шепнув ей на ухо, что это и есть долгожданный гость, что зовут его Михаилом. Бледный, с ввалившимися серыми глазами, с большим кадыком и впалой, узкой грудью, он вызвал у нее только жалость.

– Ты не смотри, что он такой, – утешил ее брат Василий, – пришлось ему приболеть продолжительно, а так парень что надо.

Брат Михаил глядел на Ксению преданно, просяще. Потупившись, она покраснела и пригласила его в гости.

Брат Михаил не заставил себя долго ждать. Он приехал на следующий же день. Ксения сидела с ним во дворе под черемухой. Из окна на лицо Михаила падал свет электрической лампочки, ночные бабочки бились о стекло, над ухом нудно ныл комар. Ксении было зябко и неуютно. Она молчала. Молчал и Михаил. Он тыкал носком ботинка в землю, вскидывал на Ксению глаза и улыбался. Наконец сказал:

– Вот, сестра, отгадай, что это будет такое: у человека взяли и ему же отдали?

– Не знаю.

– А ты отгадай.

– Не могу.

– Ну ладно, скажу, – великодушно проговорил Михаил. – Это ребро, сестра. Бог ведь взял его у Адама, а потом ему же и возвратил в образе Евы.

– Ишь ты, – сказала Ксения, – и много ты таких загадок знаешь?

– Знаю. Я вообще много чего знаю. А особенно я люблю кушанья разные готовить…

– Зачем тебе? – удивилась Ксения. – Это наше, бабье дело.

– Вот уж не думал, что ты такая отсталая. Другая женщина так не сготовит, как я. – Михаил обиделся, но сейчас же заговорил увлеченно: – Это, сестра, целая наука – еду готовить. У всякой нации свои кушанья. Вот китайцы с древности воспрещают смешивать мед и лук.

Ксения с недоверием покосилась на него.

– Отчего же?

– Нельзя, вредное будет соединение в желудке…

– Что ж ты поваром не работаешь?

– Я ведь все постиг самоучкой, образования специального нет.

Ксения помолчала, сорвала с черемухи лист и, разглаживая его на ладони, спросила:

– А вот ты знаешь, брат, сколько по-английски дважды два?

Михаил засмеялся, погрозил ей пальцем:

– Хитрая. На всех языках будет четыре. Математика!

Ксения бросила лист на землю.

– Ты и впрямь умный.

Они снова молчали. И снова Михаил мучительно подыскивал тему для разговора.

– Вечер вроде холодный, а жарко чего-то, – наконец выдавил он, но Ксения ничего не ответила, и Михаил приуныл. Скосив глаза, Ксения разглядывала его. Он был не то что некрасив, нет, в лице его была даже некая «приятность», как сказала Прасковья Григорьевна, но Ксении он почему-то напоминал Дармоеда: такой же костлявый и так же смотрит жалко, заискивающе, будто выпрашивает кусок хлеба.

Неожиданно Михаил хлопнул себя по щеке – это он комара убил – и обрадованно сказал:

– Ишь комар какой, крови-то насосался.

Ксения хихикнула.

– Чего ты? – спросил Михаил.

– Да так…

– Нет, причина была, скажи.

– Ты ж обидишься.

– Не обижусь, скажи.

– Худой ты очень, брат. Вот я и подумала, какая ты добыча для комара.

Михаил не обиделся, засмеялся.

– Это правда. А раньше я знаешь какой был? Во, – Михаил надул щеки, – не то чтобы толстый, а упитанный.

– Как поросенок, да?

– Ты не смейся, – с упреком сказал он, – это я ради веры таким стал. Бог меня от страшного греха спас. Я ведь сирота – ни отца у меня, ни матери. Один. Вот бог меня и жалеет, приглядывает за мной. Как что мне захочется, – помолюсь, и господь обязательно исполнит мою просьбу. Это уж точно. Вся наша община знает, вот мне и уважение. Вчера я об одном деле молился, – Михаил многозначительно посмотрел на Ксению, – чтоб мне счастье было с одним человеком, и не сомневаюсь, бог все сделает, как прошу.

Ксения поняла его намек, и сердце ее сжалось.

– О каком это человеке ты говоришь? – спросила она.

– Так, есть один человек.

– А может, этот человек другую молитву к господу вознесет?

– Это уж чья молитва сильнее, ту господь и услышит.

– Твоя, что ли, сильнее?

– Моя. Тут и сомнения нет никакого.

Тоскливо стало Ксении: не врет Михаил – ведь и брат Василий говорил, что пользуется он особым расположением бога.

– А все одно, не болтай зря, – сказала она, – не искушай господа.

– Это ты верно говоришь, – согласился Михаил. Он повеселел, заметив смятение Ксении. – Ты вот спросила, отчего я сильно похудел. Мне весной повестку из военкомата вручили – в армию, значит, призывают. А если вера нам не позволяет ружье держать – им наплевать. Вся община за меня молилась. Пророку брату Тимофею видение было: господь сказал, чтоб я заперся на чердаке и целый месяц молился, да не ел ничего, так только хлебушка чуть-чуть да водички. Вот я и исполнил волю божию, сестра. Сейчас уж поправился, а то совсем был тощий, еле на ногах стоял. Врачи и смотреть не стали, по слабости моментально освободили. Я поправлюсь, сестра, не бойся.