Хади - Искалеченная

– Иди умойся. Нельзя здороваться, не вымыв рот!

Воспитание было строгим, чистота обязательна, так же, как и уважение к другим. Эта часть моей жизни с кузинами в комнате бабушки Фулей закончилась.

Я осталась ненадолго у дедушки, на два или три месяца. Тогда произошло событие, которое должно было заставить меня задуматься о моей судьбе, – свадьба моей старшей сестры. Она – подросток и еще ходит в школу. Кажется, в день, когда ее пришли сватать, она ходила за результатами экзаменов, которые, кстати, сдала блестяще. Как только она вернулась, ей объявили о свадьбе. Она не хочет этого и громко кричит о своем несогласии.

Но мы воспитаны быть женами. Женщины рано поднимаются и поздно ложатся. Маленькие девочки учатся готовить, помогают молодым мамам и слушаются во всем патриарха дома. Каждая из нас любит дедушку. В детстве было большим счастьем есть вместе с ним. Он был очень открытым, добрым, но, как только начинал говорить, все замолкали. Повиновение ему всегда было безусловным. Я его боялась, как мои сестры и кузины, поскольку, если мы делали что-то не так, достаточно было одной из женщин сказать ему об этом, и наказание ждало нас. Дедушка никогда не искал нас, он прекрасно знал, что рано или поздно мы будем обязаны войти в его комнату и нам дадут по попе.

Дедушка позвал мою старшую сестру: – Ты напишешь мне письмо! Это на самом деле был лишь способ вызвать ее на серьезный разговор.

У дедушки были родственники во Франции, они прислуживали какому-то писателю. Мои бабушки и дедушки, так же, как и мама, были безграмотны. Отец читал Коран, он знал его сердцем. Это был глубоко верующий человек, уважительный и толерантный. Но у мамы с напой было похвальное желание отправить нас в школу. Нас, детей, было в семье восемь, и все восемь учились. Некоторые дольше, чем другие, но все получили свидетельство об образовании или аттестат. Только мальчики дошли до уровня бакалавра. Предел для девочек – аттестат, после его получения родителям нужно срочно выдавать их замуж. Моя сестра только-только получила аттестат и хотела продолжить учебу, поэтому для нее не могло быть и речи о замужестве.

Входя в комнату дедушки, она наивно думает, что пришла и впрямь для того, чтобы написать письмо. Он уже приготовил свой инструмент для ее наказания – кнут. «Почему ты не хочешь выйти замуж за этого человека? Непозволительно сказать „нет"!» И как хлестанет ее со всей силы.

Она не изменила мнения и твердила «нет» и «нет». Но, однако, она должна была выйти замуж за человека, которого никогда не любила. Они прожили в браке только два года, за это время у них родилась дочка. Муж был старше ее, и у него уже были первая жена и дети. Я поехала с сестрой в Дакар на какое-то время. Если сестра выходила замуж, одна из младших сопровождала ее, чтобы помочь ей освоиться и составить компанию.

Первая жена была совсем неприветлива с моей сестрой. Я играла с ее детьми, но мы чувствовали себя неуютно в их служебной квартире – ее муж был чиновником. Это было совсем не похоже на наш дом: пи двора, ни мангового дерева, в тени которого можно отдохнуть. Я чувствовала себя в заточении. Для моего дедушки и родителей этот брак был еще одной историей семьи, как и бывает обычно. Женятся только на кузенах и кузинах, иногда на очень близких. Материальное состояние супруга не особенно берется во внимание, главное – чтобы он был одной крови…

Тогда была эпоха перемен. Мама переехала в железнодорожный квартал Тьеса, куда перевели по работе папу. Мы с младшей сестрой и мамой должны были жить теперь со второй женой папы в огромном, красивом колониальном доме. Мама не ладила с той женщиной, но, спокойная и миролюбивая, она не провоцировала конфликты. Учреждение железных дорог было недалеко, вокзал тоже. Мы жили тогда очень хорошо. Отец чаще стал бывать дома, он мог играть с нами. Это было здорово. Горькие часы, которые мне пришлось пережить – смерть бабушки Фулей, «вырезание», – все казалось далеким.

Но я чувствовала, что мама была несчастлива. Мы жили недалеко от дедушки – в двенадцати или пятнадцати километрах – и ходили туда пешком. Маме тяжело было жить рядом с другой женой (на сонинке мы называем ее теине), не поддерживая дружеских отношений. Я поняла тогда, что многим женщинам непросто существовать в полигамии. Вторая жена хотела внимания папы для себя одной. И моя мама, без всякого сомнения, тоже. Пример бабушек, которые жили очень гармонично и ко всем детям относились как к родным, не подготовил меня к такому открытию. Традиция полигамии в Африке имела свои резоны и имеет их сейчас, но кто платит за это? Женщины.