Альберт Лиханов - Слётки

Глебка тоже вступил в переулок, неуверенно двинулся, и тут же едва слышно кто-то подсвистнул ему. В проеме между домами, совсем узком, сверкал глазами Ефим.

– Девки прошли мимо. Боря зашел вон в тот подъезд. Дверь открылась, и его позвали. А мужики сгинули.

Однако другой брат, Федор, все-таки проследил блондинок и даже, по реплике какого-то сердитого старика, выяснил, что были они девицами свободного поведения и проживали буквально через квартал. Петя появился чуть позже, рассказав, что мужики, несмотря на чернявость крепыша, оба русские и между собой знакомые, чего совсем не скрывали и, завернув за угол, сошлись, двинулись рядом, зашли в закусочную, взяли выпивку, совершенно не изысканную – пиво с водкой, и сидят сейчас там как ни в чем не бывало. Правда, на столик выложили мобильники, значит, на связи.

Петя попробовал даже послушать, о чем они толкуют, вошел в закусочную, взял маленькую бутылочку пива для блезиру и ничем внимания мужиков не привлек, но говорили они, можно сказать, ни о чем: кто из футболистов за сколько продается, и всякое такое прочее, при этом речь их была восхитительно бранной. Петя даже удивился:

– Никогда такой густоты не слыхивал! Через каждое, считай, слово – бляха-муха!

Борис вышел не скоро, не раньше чем через час. Не вышел даже, а выдвинулся – какой-то замедленный, и очень тихо, прогулочным шагом пошел в сторону ребят. Как договаривались, за Борей, в обратном порядке, двинулась вначале братская троица, через недолгую паузу Глеб.

Боря подошел к очереди, где Глебка вначале пасся – в обменный пункт. У окошка подвигал руками, обернулся к помощникам, открыто поманил их. Они приблизились.

Боря был опять бледный, как бумага, но говорил приветливо, чуточку шутливо – протягивал каждому по сотке баксов. Парни брали, тушуясь, не зная, что сказать. Он протянул зеленый листок и Глебке. Тот отвел руки назад.

– Ну, хорошо, – не стал спорить Борис, – пошли на автостанцию. Бал окончен. Всем большое спасибо.

В автобусе сидели рядом, не таились. Что-то на самом деле закончилось для него. Что-то важное прояснилось. И неизвестно, радоваться или как? Когда выгрузились, Борис собрал всех в кружок, там, где народу не шибко, сказал, улыбаясь:

– В самом деле, братцы, вы мне помогли. Я опасался кое-чего. Теперь нет.

Оглядел всех внимательно. Как очень взрослый и многое повидавший человек. Улыбнулся:

– У меня к вам просьба. Забудьте об этом. Навсегда.

Тут они расстались, и братья отправились домой, а Глебку Боря попросил проводить его не торопясь.

Они подошли к Марининой избушке. Борис распахнул калитку, из щели над окном достал ключ, вошел в дом, не забыв накинуть внутренний крючок. Марина, объяснил, сегодня у подруги на именинах, а ему надо на всякий случай кое-что показать Глебке.

Попросил чуточку подождать в сенцах, ушел в дом, сразу вернулся со стамеской в руке. Встал на колени в углу, вставил ее в щель, поднатужился. Доска, точнее, ее часть, отодвинулась, он ее легко поднял, достал снизу квадратную жестяную коробку от иностранного печенья. Открыл ее – там лежало несколько зеленых бумажек. Он полез в карман и вынул две толстые пачки. Третью протянул Глебке. Тот даже отшатнулся.

Борис чертыхнулся, вытащил из-за банковского пояска десятка два сотенных, сунул Глебке в колени, пояснил ласково:

– Да не тебе это, женщинам нашим, пусть наменяют их на рубли, хоть поедят по-человечески!

Глеб, поколебавшись, послушался. Две полные пачки Борис сунул в жестянку, объяснил:

– Под твой контроль, в случае чего. Ты сюда вхож, я знаю.

Все в Глебке вспыхнуло. Ну да! Это же когда-то должно было выясниться, рано или поздно. Но он трусливо молчал.

Значит, Марина. И вот так они с Борей объясняются. Мельком, мимоходом! Но ведь надо же объяснить, чтобы не было недоразумений. И он попробовал. Сказал было:

– Борик, понимаешь…

Тот говорить не дал, повысил голос, хотя и немного:

– Самое последнее дело, – сказал, – объясняться. Есть вещи поважнее.

И вытащил из-под половицы что-то похожее на длинный рулон. Впрочем, он больше походил на тубус для чертежей – такой Глебка в каком-то кино, кажется, видел.

Боря снял крышку с тубуса и, наклонив его, вытряхнул – с ума сойти! – новенькую винтовку, только не мелкокалиберную – боевую. Снова сунул руку в щель, достал еще одну коробку и запросто, играючи, выхватил из нее оптический прицел.

Щелк, щелк – и в руках у него играла, ходила, приплясывала красивая снайперская винтовочка, ухоженная и даже, похоже, напомаженная чем-то слегка, потому что сияла, сверкала черным вороненым блеском.