Банана Ёсимото - Кухня

И вдруг Тика оторвалась от лапши с очень серьезным лицом.

— Дело в том, что в ту ночь я не работала и не была свидетельницей убийства Эрико. Я до сих пор не могу в это поверить… Но я знала того человека. Он регулярно приходил в клуб. Если бы Эрико открылась мне, то наверняка это удалось бы предотвратить. Как жаль, что Юити такой же мягкий! Как-то мы с Эрико смотрели программу новостей, и она с испуганным видом сказала: «Те, кто убивают людей, сами заслуживают смерти!» Юити такой же, и теперь он остался один на этом свете. Эрико-тян умела всегда сама решать жизненные проблемы, и он унаследовал это качество от нее. Но оно у него слишком сильно!

Глаза Тики наполнились слезами. Когда Тика начала рыдать навзрыд, посетители заведения с удивлением уставились на нас — что случилось? Плечи Тики содрогались, и слезы катились градом в бульон с лапшой.

— Микагэ-тян, я так несчастна. Почему такое случилось? Возможно, загробной жизни нет, и трудно представить, что мы уже никогда больше не увидим Эрико.

Я вывела все еще плачущую Тику из ресторанчика и, обнимая ее за высокие плечи, проводила до станции.

— Извини меня, — сказала Тика, вытирая глаза кружевным носовым платком, когда у турникета передавала мне записку с планом местонахождения и телефоном пансионата Юити.

«Возможно, она обычная проститутка, но она умеет безупречно нажимать на нужные точки», — подумала я, провожая взглядом ее широкую удаляющуюся спину.

Я понимала, что в своей прежней жизни в роли торгового агента она была незаменимым работником… но мне никогда не забыть очарование ее нынешних слез. Она продемонстрировала мне, что в человеческих сердцах хранятся драгоценные камни.

Под прозрачным зимним небом я пребывала в растерянности. Я не знала, как мне поступить. Небо было синим-синим. Резко выступали очертания засохших деревьев, и сквозь них прорывался холодный ветер.

«Возможно, загробной жизни и вовсе нет».

Как и было намечено, на следующий день я прибыла в Идзу.

Нас было немного: наша наставница, несколько сотрудниц и фотограф. Поездка обещала быть приятной и не слишком утомительной. Распорядок дня был не очень жестким.

«Здорово! — подумала я, — сказочное путешествие. Подарок свыше».

Я чувствовала, что освобождаюсь от всего, нахлынувшего на меня за последние полгода.

За эти полгода, прошедшие со смерти бабушки и до смерти Эрико, внешне мои отношения с Юити постоянно были дружескими и беспечными, но внутренне все усложнялось. И радостные, и грустные моменты становились все более напряженными, и их стало невозможно отделять от повседневной жизни. Мы оба мучительно пытались отыскать для себя спокойное пространство. Эрико оставалась слепящим солнцем над нами.

Все произошедшее заполнило мое сердце и изменило меня. Глядя на себя в зеркало, я видела только тень прежней принцессы и думала: «Как далеко я от нее ушла!»

Я наблюдала, как за окном вагона проплывают яркие, залитые солнцем пейзажи и вдыхала запах того, что уже казалось неотделимым, зародившимся во мне.

…Я сама страшно устала. Мне тоже хотелось отдалиться, отдохнуть от Юити.

Конечно, это грустно, но так оно и есть, думала я.

Настала ночь.

В купальном халате я пришла в комнату к наставнице и сказала ей:

— Сэнсэй, я умираю от голода, нельзя ли мне выйти наружу, чтобы чего-нибудь съесть?

Одна из старших сотрудниц, которая делила с ней комнату, расхохоталась:

— Сакураи-сан, вы за весь день ничего не съели?

Они обе уже собирались лечь спать и в ночных халатах сидели на расстеленных футонах.

Я и в самом деле была голодна. Эта гостиница славится своими овощными блюдами, и я, вообще-то не слишком привередливая, почти ничего не съела: почему-то во всех блюдах овощи были какие-то вонючие. Наставница рассмеялась и разрешила мне выйти.

Было уже больше десяти. По длинному коридору я осторожно вернулась в свою комнату, переоделась и вышла из гостиницы. Поскольку я опасалась, что входная дверь может оказаться закрытой, я открыла ключом дверь черного входа.

Пища в гостинице в тот день была омерзительной; я представляла, как на следующий день мы сядем в автобус и поедем дальше. Я брела в лучах лунного света и в глубине сердца мечтала так и провести жизнь в постоянных путешествиях. Если бы у меня были дом и семья, куда я могла бы вернуться, то я пребывала бы в романтическом настроении, но поскольку у меня совсем никого не было, я испытывала невыносимое, глухое одиночество. Впрочем, может быть, это и есть та жизнь, которая подходит мне. В ночь накануне отъезда воздух особенно прозрачен и чист, а сердце стынет. Однако если нет никого и нигде, то моя жизнь остановится. Наконец я поняла, что испытывает Юити. Как приятно было бы никогда больше не возвращаться на ту улицу…