Алексей Колышевский - Секта-2

С мерзким шипением существо подняло страусиную лапу и молниеносно опустило ее на грудь Германа, почти лишив того всякой способности двигаться. Он лишь барахтался под этой несокрушимой, тяжелой, как целый мир, пятой, тщетно пытаясь вырваться.

– Пусти! Пусти меня, мразь!

Он вцепился в шпору и в один из трех изогнутых когтей.

– Господи, помоги! С нами крестная сила! – Гера, охваченный ужасом, выпалил все известные ему разрозненные и крайне немногочисленные молитвенные формулы в попытке хоть как-то повлиять на этого жутчайшего выходца из преисподней, но существо лишь продолжало давить ему на грудь и шипеть что-то нечленораздельное. Похоже, что расправляться со своей жертвой оно не торопилось, то ли выжидая чего-то, то ли растягивая удовольствие в предвкушении поживы. Однако спустя короткое время сделалась понятной истинная причина этого промедления. Существо явно чего-то опасалось: оно вертело по сторонам уродливой башкой и принюхивалось, держа нос по ветру, словно лиса на охоте, при этом внимания на Германа почти не обращало – конечно, ведь тот был стопроцентной жертвой и спастись теперь не мог даже гипотетически. Между тем Гера, почти задушенный массой гадины, в которую превратилась миниатюрная рыжая медсестра, все-таки смог крикнуть. Он вложил в этот крик последнюю надежду, все силы, что еще оставались; он по глотку нагнал в легкие побольше воздуха и так наполнил все пять их долей, что казалось, вот-вот лопнут ребра, уже и без того трещавшие под натиском когтистой страусиной лапы.

– Мистер Ты! – завопил что есть мочи Кленовский. – Помогите!

Гадина повернула к нему свою безобразную голову, и Гера с ужасом увидел, как пасть ее, набитая кривыми острыми зубами, расходится в некоем подобии ухмылки.

– Кого это ты зовешь, червячок? – голос ее был сиплым, точно у бомжихи со свалки. – Здесь тебе никто не поможет, сучонок, так что можешь помолиться перед смертью твоей бессмертной души! – Она гадко засмеялась.

– Лилит, девочка моя, а ты все продолжаешь бедокурить?

Гера, несмотря на все отчаяние своего положения, сразу узнал этот голос! Вот оно, истинное чудо! Это, вне всякого сомнения, был голос его недавнего знакомого, хозяина здешних мест, во дворе дома которого Кленовский готов был вот-вот испустить дух. И дом, и двор выглядели брошенными, не говоря уж о других домах в деревне – полусгнивших, окруженных запущенными огородами и палисадниками, заросшими бурьяном и лопухами.

Двор дома Мистера Ты, который тот называл точной копией Ханаанской пустыни, был залит лунным светом. Светило находилось во всем своем круглом величии и оказалось в ту ночь настолько близко к Земле, что чудилось: еще немного, и свалится на Землю щербатый спутник ее, вызвав Апокалипсис, несущий гибель всему живому. Словно вампир, оживший в лунном свете, по невидимой лестнице спускался одетый с элегантным шиком мужчина. Черный костюм в талию, белоснежная сорочка и лакированные туфли делали его похожим на гламурного адвоката. Манжеты сорочки были слегка выпущены из-под рукавов пиджака, и искрились в лунном свете граненые платиновые запонки, сияла Полярной звездой бриллиантовая заколка лилового шейного платка. Это был Мистер Ты собственной персоной, и он как ни в чем не бывало шел, словно Бог, по воздуху.

При звуках его голоса Гера почувствовал, как давление страусиной лапы ослабло, и смог немного отдышаться.

– Ты что, язык проглотила? Так удивлена моим появлением?

Мистер Ты наконец опустился на землю и сейчас находился в нескольких шагах от поверженного Геры и неведомой чудовищной твари, которую он назвал странным, но все же вполне человеческим именем – Лилит.

– А ты кто такой? – Гадина, казалось, была озадачена и в отличие от Геры Мистера Ты не признала. – Откуда тебе известно мое имя?

– Я хозяин здешней земли и не позволю тебе гадить на ней, – с едва заметным напряжением усмехнувшись, отвечал ей Мистер Ты. – Пусти парня, дай ему спокойно уйти в мир иной, его тело мертво, дай свободу его душе!

– Черта с два! – Гадина растопырила свои ужасные руки, и теперь все два десятка ее когтей были направлены на храбреца, сошедшего с небес. – Мне плевать, кто ты такой, но его душу я тебе не отдам, она принадлежит мне, и я сожру ее, чтобы внутри меня появилась еще одна сущность. Я не желаю тебя слушать! – вдруг заверещало чудовище, словно Мистер Ты продолжал что-то приказывать ей, не открывая рта, – а похоже, так и было. Явно против своей воли, подвывая, как подбитая камнем дворняга, Лилит окончательно оставила Германа в покое: сняла с него свою отвратительную конечность и, неуверенно пошатываясь, сделала несколько коротких шагов назад.