Каждый день со всех концов Японии в ее лечебницу стекаются пациенты. Среди них много тяжелобольных. Она — их последняя надежда. Как бы она ни была занята, ее целительные силы не иссякают. Зато к концу рабочего дня она не может говорить.
Как-то раз я зашел в ее клинику — маленькую комнатку в многоквартирном доме. Там стояла всего одна койка. Пациенты сидели на скамейке и молчаливо ждали своей очереди. Это тягостное зрелище больше всего напоминало нелегальную практику. Ящерица в белом халате тихо появлялась на пороге, приглашала следующего и так же тихо возвращалась с ним в комнату. Мне стало не по себе. Она не пыталась казаться приветливой: ни разу не сказала никому ласкового слова. Должно быть, поэтому все, кто приходил за сочувствием — «легкобольные», — быстро исчезли. Зато те, кому по-настоящему нужна была ее помощь — неизлечимо больные, — под ее руками избавлялись от боли, страданий, постоянного балансирования между жизнью и смертью. Прощаясь, они поднимали на нее глаза, полные слез. Когда, хоть и с ее помощью, но сам, своими ногами вышел к ждавшим его родственникам больной, который раньше даже стоять не мог, присутствующие ахнули от удивления. Ящерица лишь улыбнулась уголками рта и пригласила следующего из очереди.
Я уверен, она старается изо всех сил. Потому что по-настоящему хочет исцелять. Только поэтому. У нее есть талант, она не ищет благодарности или популярности. И это трогает меня до глубины души. Я горжусь ею. Мне стыдно, что я не могу лечить людей, как она.
В ту ночь я ждал Ящерицу у себя. Она позвонила и сказала:
— Я приду в восемь. Закажи пиццу. Перца побольше.
Она очень любит заказывать пиццу на дом. Ненавидит ходить в рестораны. По ее словам, это не оттого, что она плохо относится к людям. Просто ей не хочется никого видеть. Я могу ее понять. Когда каждый день работаешь с людьми, крутишься среди них — жутко устаешь. Поэтому чаще всего мы проводим вечера в комнате, сидим с приглушенным светом, почти не разговариваем. Расслабляемся, слушаем музыку. Если же идем на прогулку, то в безлюдное место — куда-нибудь в горы. Вот такие странные у нас отношения.
В восемь она не пришла. И в девять не пришла. Я выпил пива, съел кусок пиццы и задумался о том, что, должно быть, она уже не придет. Хоть я и сделал ей предложение, она, из-за своей тайны, ничего мне толком не ответила. Судя по ее характеру, раз уж она не появилась у меня сегодня — значит, всё, на этом наше знакомство закончилось.
Хотя мои чувства уже не были столь страстными, как в самом начале наших отношений, мне стало очень грустно. Я хотел, чтобы она была здесь, со мной. То, что было между нами, не приносило мне ни облегчения, ни успокоения, но я точно знал: ни одна из медсестер-милашек, наводняющих нашу больницу, не способна заменить мне Ящерицу. Я впал в отчаяние. Часовая стрелка потихоньку проделывала свой путь между одиннадцатью и двенадцатью. Неожиданно, с шумом распахнув дверь, в комнату вошла Ящерица. От ее разметавшихся волос повеяло ночным ветром.
— Я опоздала.
— Я решил, что ты не придешь. Я чуть не расплакался, как ребенок.
— Я заблудилась, — она принялась грызть остывшую пиццу.
— Давай разогрею.
— Да ладно, так сойдет. — Помолчав секунду, она произнесла: — Знаешь, я ведь, кроме тебя, ни с кем не могу говорить.
— Знаю. — Я кивнул. — Но ты не думай, это у тебя не болезнь. Ты же говоришь с пациентами. Хоть и мало, но говоришь.
Она, будто не замечая моих слов, продолжала:
— Но есть нечто, о чем я никогда тебе не говорила. Нечто очень важное.
— Расскажешь? — Я ждал.
Ящерица молчала. Вперив взгляд в стену, она глубоко вздохнула. Я видел лишь ее силуэт. Совершенно непохожее на меня существо, вся жизнь которого — бесконечное скольжение в сумерках.
— Помнишь, я рассказывала тебе, что в детстве я на какое-то время ослепла? — наконец спросила она.
— Я догадывался, что ты об этом…
— Когда мне было пять лет, к нам в дом неожиданно забрался сумасшедший. Он незаметно зашел через задний вход. Выкрикивая что-то неразборчивое, он схватил нож — обычный кухонный нож, который лежал на мойке, — и ранил мою маму. Порезал ей бедро. Потом он выскочил на улицу и убежал. Я позвонила отцу на работу, и он сказал, что вызовет «скорую помощь» и чтобы я ждала рядом с мамой, пока они приедут. И вот, в ожидании «скорой помощи», я сидела рядом с умирающей мамой. Я чувствовала, что она умирает. Мне было очень страшно. В отчаянии я положила руку на рану и принялась останавливать кровь. Вот тогда-то я и поняла, что у меня есть дар целителя. Кровотечение остановилось — знаешь, как в фильмах показывают. У меня было ощущение, что моя рука светится, и хотя рана не затянулась, но было видно, что мое лечение подействовало. Я чувствовала, как поток крови становится все слабее и слабее. Немного погодя приехала машина «скорой помощи», и нас с мамой забрали в больницу. Я вся была перепачкана кровью и от страха даже слова вымолвить не могла. На меня как столбняк напал. Примчался отец, потом приехала полиция, а я ничего не говорила. Врач сказал, что он не понимает, как остановилось кровотечение — у мамы плохая свертываемость крови. Он сказал, что мама чудом спаслась. «Вам повезло…»
Читать дальше