Евгений Гришковец - Год жжизни

Ещё 25-го утром, часов в десять по московскому времени мы плыли на длинном африканском каное по заливному лугу дельты Окаванга. Глубина была сантиметров тридцать. Было ощущение, что мы просто скользим по лугу. Но вокруг были дневные лилии, которые открываются днем, а ночью закрываются, а рядом с ними росли ночные лилии, у которых всё наоборот. Заливной луг был покрыт тонкой и довольно высокой травой, и на каждой травинке сидели лягушки размером с божью коровку. Зелёные, чёрные в оранжевую крапинку, оранжевые. Эти лягушки с крошечными пальчиками выглядят как тончайшие ювелирные изделия… Нежнейшие существа. В нескольких сотнях метров от нас по лугу бродили слоны, над нами летали птицы, названия которых я не знаю и воспроизвести не смогу… Было полное ощущение земного рая. А в двенадцать по Москве того же дня мы сели в крошечный самолет, которым управлял веселый новозеландский пилот, персонаж Хемингуэя, и на этом самолете долетели до города Маун, который описанию и европейскому осознанию не поддаётся. Самолётом компании «Эйр Ботсвана» с чёрными пилотами и стюардессами неземной красоты долетели до Йоханнесбурга. Самолет был забит как раз такими американцами и прочими вырожденцами в камуфляже и хаки (правда, среди этой публики была одна тётка лет шестидесяти пяти, одетая в атласные широкие черные брюки, яркую блузку, на ней было много золота и у неё даже была прическа. Тётка была в жопу пьяная и едва могла идти. Она курила одну за одной, даже когда подымалась в самолет. В салоне ей курить не дали, тогда она накрасила губы и уснула. Она единственная мне нравилась из всех. Я боялся, что она американка, подошел потом и спросил, откуда она. Оказалось, испанка. И видно, что пила она уже несколько дней подряд. Есть всё-таки хорошие люди в мире. Йоханнесбург, на мой вкус, собрал все худшее от Америки и Европы. И очень уродует Африку самим своим существованием. Потом мы летели одиннадцать часов до Парижа, в Париже был дождь… а сейчас я в Москве. Самолёт из Парижа в Москву был набит тинейджерами из Новосибирска, Тюмени, Сургута и ещё нескольких городов. Они неделю были в Париже, скупили, видимо, всё то, что французы никогда на себя не наденут, с утра были все пьяные и счастливые, много матерились и несли ахинею. Но в каждом из них жизни было больше, чем во всех тех американцах вместе взятых.

Я нигде и никогда не то что не говорил, но даже и не думал, что Америка — плохо, а американцы ужасны. И ни о какой нации вообще и ни о какой стране сказать такого не могу. Я знаком с замечательными американцами, знаю не понаслышке американскую литературу. Хорошо и подробно знаю историю американо-японских боев на Тихом океане во Второй мировой войне, знаю много настоящих подвигов, которые совершили американские моряки и пилоты. И прочее и прочее. Фальшь, высокомерие, ограниченность, бесчувственность, злоба, зависть и прочее — не национальные черты. Я не знаю ни одной фальшивой, завистливой или злой нации…

Просто в Африке, особенно рядом с местными очень скромными и весьма застенчивыми людьми, те, о ком я тут написал, выглядят чудовищно. Вся их фальшь и почти полное отсутствие способности чувствовать и видеть подлинную жизнь становятся болезненно наглядны.

Когда эти седенькие умильные старички просят разрешить им погладить по голове африканского ребенка и мяукающими голосами говорят: «Оh! So sweet, so sweet», они относятся к нему не совсем как к человеку… Этим очень пожилым, состоятельным людям не о ком заботиться, их не окружают ни дети, ни внуки, и, видимо, они очень одиноки. Где-то у себя дома они живут в том мире, который им соответствует и который они, скорее всего, создавали сами, потратив много усилий и времени. Там они с пейзажем не диссонируют.

Возле водопада Виктория, на стороне Зимбабве, мы с Леной и Наташей встретили молодую женщину с совсем маленькой девочкой. Девочке был, наверное, годик. Вообще африканцы бурно реагируют на мою дочь: если к старикам и взрослым они привыкли, то белых детей видели не очень много. Они берут Наташу за руку, чтобы просто посмотреть, какая у нее рука, им интересно потрогать её волосы, и многим хочется с ней сфотографироваться. Та женщина у водопада захотела сфотографироваться с Наташей. Выяснилось, что её маленькую дочку тоже зовут Наташа. Не Наталья, а именно Наташа. Мы сильно удивились, а зимбабвийка — нет. Она и знать не знала, что это русский вариант имени. Ей просто понравилось звукосочетание. Вообще водопад Виктория, конечно, планетарного значения объект… А ещё, два года назад, в Замбии, мы познакомились с белым парнем, который там родился. Родители его, американцы, так любили Замбию, что приняли её гражданство. Родители давно умерли, а у парня паспорт гражданина Замбии, и он ни разу не был в Америке, потому что ему попросту не дают визу. Очень хороший парень, говорит на двадцати африканских наречиях, совершенно запутался в самоидентификации и живёт очень непростую жизнь, бедствует. И чёрным как бы не брат и белым как бы не товарищ.