Ян Отченашек: Ромео, Джульетта и тьма

— Об этом можно рассказывать часами. Когда я была маленькой, то притворялась больной, чтоб не ходить в школу… иногда, боялась математики. Она мне не давалась. Теперь бы я уже ее не пропустила… теперь нет. Но теперь мне все запрещено. Даже кино…

Он машинально дотронулся до бумажника с билетом, но тут же отдернул руку. «Все равно уже поздно», — подумал он без всякого сожаления.

— Может, и сюда, в парк, мне тоже нельзя. Скорее нет, чем да… Сейчас это уже несущественно. Вот теперь вам все известно, можете уходить.

А вы?

Что я?

Вы пойдете домой?

Нет.

Почему?

— Потому что… еще не хочу! — нервно сказала она. — Почему вас это интересует? Это не ваша забота. Я — прокаженная.

— Не надо так говорить, — перебил он, — ведь я же так не считаю.

Она опустила голову.

— Не обижайтесь, — голос ее зазвучал мягче. — Было бы ужасно, если бы вы так считали. Вы бы донесли на меня. — Она вздрогнула от охватившего ее вдруг холода и съежилась в своем жакетике.

— Бррр, становится холодно. Смотрите не простудитесь. Почему вы не уходите?

— Я тоже еще не хочу, — отрезал он. — Я не малое дитя.

Смущение обрывало разговор. А вокруг них уже сгущалась непроглядная тьма. И стены домов, возвышавшиеся над парком словно крепостные стены, не светились ни единым окошком: черные шторы наглухо закупорили окна, за которыми дышали люди. О, эта тьма! Светящаяся точка сигареты случайного прохожего взметнулась над кустами и исчезла, а эти двое все сидели, поставив между собой чемоданчик, и пытались связать нить бессвязного разговора.

— Вы, наверное, подумали, что я буду приставать к вам,

правда?

— Да. Я так решила.

— Нет… Я просто так… Вот сижу здесь… У меня был билет в кино…

Она перебила его:

— Из-за меня вы не пошли.

Нет, пустяки, вы об этом не думайте, мне на это… гм… У нас сегодня были письменные. Я так боялся засыпаться по-немецкому… сами понимаете, сейчас… но…

Я бы тоже в этом году кончала. Меня из седьмого выставили.

— Не сердитесь, что я вам об этом напомнил.

— А я и не сержусь. Давайте не будем каждую минуту извиняться друг перед дружкой, ладно?

Он удовлетворенно кивнул головой, раздумывая, о чем говорить дальше. Он знал, что теперь не сможет просто так подняться, сказать: «Спокойной ночи» — и уйти.

Он показал на чемоданчик.

— А что у вас там?

— Все. Ничего лишнего. Платье, зубная щетка. Любимая книжка. И еще… Здесь гораздо меньше пятидесяти килограммов, но у меня больше ничего нет.

Он не понял.

— Почему именно пятьдесят?

Девушка выложила ему все, сбивчиво, взволнованно, перебивая сама себя, но основное он понял. Раньше она жила с родителями в маленьком городке под Прагой, отец был врачом. Потом явились немцы, старший брат бежал куда-то на восток, а может быть на запад, этого никто не знает. Последний год она жила в Праге, у родственников, сестра отца была замужем за арийцем, — тех, кто состоит в смешанных браках, пока не трогают. Этот маленький обман удался… Маму с папой отправили в Терезин еще в прошлом году, в ноябре. Вот уже три месяца, как от них ни строчки… Как вы думаете, их там уже нет? А почему же тогда они не пишут? Они договорились о шифре, чтоб можно было друг другу хоть кое-что рассказать. В первых письмах родители особенно не жаловались, может быть, чтоб не пугать ее. Вы думаете, они еще там? Как по-вашему? — настойчиво спрашивала она. Он беспомощно пожимал плечами. В этих делах он не разбирается и до сих пор о них особенно не задумывался.

А потом? Что было потом? На днях пришел ее черед. У нее в кармане лежит повестка для отправки в Терезин, с перечислением всех кар в случае неявки в назначенный день, в назначенное место. Вот, собственно, и все.

А когда вам надо явиться? — спросил он глухо.

Надо было… — выдохнула девушка. — Сегодня утром. Его охватил ужас.

Вы не пошли?

Нет.

Он тихонько свистнул от изумления. О чем тут говорить? Может быть, сейчас, пока они сидят здесь и разговаривают, ее уже ищут. Парни в кожаных пальто с оттопыренными карманами и шляпах с опушенными полями, колотят сапогами в двери ее родственников. Уф! Он однажды столкнулся с такими на лестнице своего дома, до сих пор при воспоминании о них мороз пробегает по коже.

А она здесь…

Плач девушки вывел его из тяжелого раздумья. Она уткнулась лицом в ладони, тщетно пытаясь приглушить всхлипывания. Тогда он обхватил ее за плечи. Девушка не сопротивлялась.

Слова, слова! Как ужасно чувствовать свое бессилье. Он легонько потряс ее.