Ян Отченашек - Ромео, Джульетта и тьма

Мрачные, пустые недели, месяцы! Где я? Это сон, это, конечно, всего лишь сон, мучительный сон о дожде, о какой-то старой тачке… Она тарахтит по блестящей от воды мостовой, сумки и чемоданы подпрыгивают — пятьдесят кило на человека. Папа тащит тачку, а они с мамой плетутся рядом. У ворот они простятся. Так нужно. Идет дождь. А вокруг снуют люди, все мокрое, дождь льет на всем белом свете — наверное, так начинался всемирный потоп, мелькает у нее в голове; камни мостовой похожи один на другой как две капли воды. Если она ни разу не наступит на темную полоску, они снова соберутся вместе. Эстер верит в это и не верит. Не могут же они стоить здесь вечно! Подъезжают все новые тележки и тачки, подходят и так просто, с чемоданчиком в руке, с желтыми, одинаковыми звездами на пальто, мужчины, женщины, дети. Слезы, и смех, и дождь, старик с бородой, набухшей от влаги, девчушка с белокурыми косичками держит в руках чумазую куклу, дама из общества… И снова дождь, слова, официальные документы, мокрые стены домов, опрокинутая урна и канава, в которой бурлит вода. Окна, глаза.

Отец шепчет слова утешения и отирает платком вспотевший лоб, он измучен, но улыбается слабой улыбкой, капли сбегают с полей шляпы. Поцелуи. Мама больше не может сдерживать слезы. «Доченька… моя…» — «Папа, — шепчет Эстер на ухо отцу, — за что?.. Что мы сделали?» — «Ничего, Эста, ничего плохого. Только то, что мы есть, — только, понимаешь, Эста? Теперешние времена — это тьма, сопротивляйся ей… Не плачь, мы вернемся в свой садик и снова будем вместе ездить к пациентам… Будь мужественна, пиши нам!.. Мы не преступники… Все будет хорошо…» Но уговоры уже не помогают. «Я хочу ехать с вами! Возьмите меня с собой! Без вас мне здесь нет места! Я боюсь…»

Старая тачка двинулась, въехала в ворота, ее заливает дождь: люди, идущие рядом, спотыкаются об нее. «Отец!» — «Прощай, Эста, до скорой встречи, до свиданья, девочка, до свиданья в Терезине». — «Отец! Отец!» — кричит она вслед.

И больше не видит их…

Эстер вскочила с кушетки, прижала ладони к лицу. Опустила штору и зажгла лампу. Надо причесаться, привести себя в порядок к его приходу. Она прислонила карманное зеркальце к пустой вазе и прошлась расческой по растрепанным волосам. Блестящая поверхность зеркала отразила чужое лицо, помятое недобрым сном.

Эстер от испуга широко открыла глаза. Это не я! Не я! Ей показалось, что опускается потолок. Падает прямо на нее. Она вскочила и бросилась к дверям, тяжело дыша. Нет, ей показалось. Она поняла — это от голода. Голод грыз внутренности, мутил рассудок, причинял боль. На какие-то мгновенья тело вздымалось, словно пришпоренное голодом, и снова ослабевало.

О господи, почему не приходит Павел?

Рука замерла на дверной ручке.

Эстер прижалась ухом к дверям, прислушалась. Кто-то возится. А может быть, это шумит в голове?

Она вспомнила себя — ту маленькую девочку, что прислонялась ухом к телеграфным столбам в аллее. Ты слышишь отдаленные звуки дальних далей? Манящее гуденье тишины?

Прочь, прочь! Она поняла, что однажды не выдержит, убежит и зароется в опавшую листву, заберется в кроличью нору там, за их садом. Ее вдруг охватило страстное желание бежать. Оно овладело руками, ногами. Сердце стучало, как молот о наковальню. Сейчас же!

Эстер нажала на ручку. Дверь легко поддалась, распахнулась во мглу коридора, освещаемого лишь синей мигалкой под потолком. Пахнет затхлостью. Где-то хлопнула дверь. Кап, кап, кап. — стучат капли о раковину.

Шаг, еще один! Минуту было тихо, но вдруг лестница заскрипела под чьим-то тяжелым шагом. Она научилась распознавать шаги людей, лиц которых не знала. Это идет грузный человек, страдающий одышкой. Нет, это не Павел, его она узнавала чутьем, обостренным вечным нетерпеньем ожидания. Сегодня, может быть, не придет, он что-то говорил об этом. Жуткий вечер!

Шаги приближались. Она испуганно отступила. Скользнула в комнату, захлопнула двери. Сердце подкатило к самому горлу. Шаги удалялись, заскрипели под ногами плитки галереи.

Эстер облегченно вздохнула.

Что было бы, если бы тот ее увидел!

Она умоется и будет ждать.

Может быть, он все-таки придет?

Девушка подошла к дверям, повернула ключ и гибким движением пробралась в темную мастерскую. Она обходилась без света, свободно минуя швейные машинки и манекен со сметанным пиджаком. Умывальник в углу. Вслепую она нащупала кран. Расстегнула блузку, направила струю на плечи. О, как приятно погрузить лицо в ладони, полные воды, и плескать, плескать холодную воду на шею, на волосы. Она так увлеклась, что не слыхала, как щелкнул выключатель.