Д. Артемьев - Мафия нищих

– Нет, не понял. Ты в состоянии трезво объяснить?

– А чего непонятного? Мы же не знали, что Катя дала свой матрац подруге. Вот ты ее и утопил. Чего непонятного?! А трезво объясню завтра, когда просплюсь.

Она всегда нервно курила. Затянется пару раз, так что щеки западают, сбросит пепел щелчком в пепельницу. Затянется еще раз глубоко – и тычет свою длинную сигарету в пепельницу. Давит ее пальчиками с красным лаком на ногтях, сминает и оставляет в пепельнице согнутой и перекрученной. Размахренный окурок со следами помады. А вскоре вытаскивает из пачки следующую сигарету.

Мы разговаривали на повышенных тонах. Я объяснял ей, что она дура, что ничего делать не умеет, готовит отвратительно, помощи от нее никакой. Из всех домашних дел только одно делает хорошо – мусор по утрам выносит. Она ответила, что я и этого никогда не делаю. Затем сказала, что не она дура, а я болван, и что если мне так хочется, то, пожалуйста, она не против развестись.

Утром мне приснился сон, а может быть, это происходило действительно на грани сна и яви. Она присела на постель, взяла зажигалку, потянулась к пачке за утренней сигаретой, пачка оказалась пуста. Она пошарила рукой в постели и закурила меня. Сделала пару затяжек, выпустила дым и потушила меня в пепельнице, как обычно, сильно смяв и перекрутив.

Я лежал в пепельнице среди вчерашних окурков и пытался немного расправиться. Запах окурков был тошнотворен. Она поднялась, надела халат, взяла пепельницу и пошла на кухню. Вместе с содержимым пепельницы я оказался в помойном ведре. Она чем-то гремела, видимо, готовила себе кофе, потом спешно оделась и побежала на работу. Мешок из помойного ведра захватила, чтобы выбросить по дороге. Так я оказался в мусорном контейнере.

Вскоре над контейнером завис кран, нас подцепили и повезли. Я недавно видел по телевизору, что в городе открыли австрийский завод по переработке мусора. Как раз на это предприятие нас и привезли. Началась сортировка. Металл подхватывался магнитом и отделялся от остального мусора. В общем, я попал в пачку бумаги для пресса. Дернулся чуть-чуть, откатился. Пресс сдавил бумагу в тонкий лист, а лист был уложен в пачку поверх других спрессованных листов. И меня прихватило краем листа. Потом загрузили бумагу в грузовик и отправили в Австрию на переработку.

В Вене я никогда не был, языка не знал, пришлось трудно. Нашел какую-то бесплатную раздачу еды, присел с миской и начал хлебать суп, приговаривая, что жизнь, мол, налаживается. Вдруг по-русски ко мне обращается парень с фотокамерой:

– Старик, ты чё, с России?

– Ну, – отвечаю.

– Давно?

– Не очень. – А сам думаю, чего это он так разоделся. Суп-то для нищих.

– А мы только вчера прибыли, на неделю. Туристы. Но я быстро допетрил, как здесь на жратве сэкономить. Здорово тут у вас. С голоду не помрешь.

– Нормально. – Говорю с ним, а в голове зреет план. – Давай, доедай. Покажу тебе местечки, ни один гид их не покажет.

Пошли мы, а куда идти, не знаю. Но храбро шагаю. Он за мной. Вижу фонтан на маленькой площади.

– Вот, – говорю, – это первая достопримечательность. Историю фонтана я тебе после расскажу, а сейчас залезай в фонтан, я тебя поснимаю. Потом покажешь своим – ахнут.

Он сандалии скинул, полез в воду. А я даже камеру не открыл. Когда он повернулся, меня уже не было.

С камерой через плечо на ремешке я выглядел как турист. Вскоре нашел русскую группу. Примкнул. Послушал. Расспросил. У одного взял карту, другой турист рассказал, что завтра на автобусе едут в Париж. Выяснил, от какого отеля. У пожилой пары попросил взаймы двадцать евро, сказал, что кошелек вытащили. Записал их отель, обещал вечером вернуть. Они пожалели меня, сказали, чтобы с долгом не торопился. Я и не торопился.

Наутро в автобусе сел рядом с одинокой девушкой, мечтательной и прыщавой. На ухаживание она не надеялась, а напрасно. Дорога до Парижа пролетела в разговорах. Пару раз выходили отдыхать, обедали, пили кофе. Я угощал. Истратил почти все деньги. Да, жизнь в Европе недешева. В Париже договорились провести вместе все экскурсии. Нас подвезли к «Гранд-опера». Когда туристы вышли из автобуса и толпились в ожидании французского гида, я отлучился в туалет, прихватив портмоне доверчивой девицы.

А все же хорошо в странах с безвизовым режимом. Поезд, ночь – и я в Литве. Тут все просто. Доехал до границы с Белоруссией, нашел русскоязычного мужика на таможенном пункте, сунул ему пару сотен и оказался в дружественной стране. Деньги понемногу таяли; пришлось по дороге приодеться, купить кейс. Продал видеокамеру, и на билеты хватило. И до Москвы, и потом до нашего города. Поезд из Москвы к нам приходит ранним утром. Я взял такси, подъехал к дому, расплатился и поднялся по лестнице. Позвонил в звонок, она долго просыпалась, наконец послышался поворот замка.