Д. Артемьев - Мафия нищих

Заварил себе растворимый кофе, сделал бутерброд с колбасой. Медленно выпил и съел, пытаясь потянуть время. Отнес чашку в кухонную мойку. Поставил сверху на гору посуды. Походил по квартире. Вновь подошел к книжному шкафу, потрогал том Оскара Уайльда, но вынимать его не стал. Вернулся на кухню. Увидел коробку с оставшейся одинокой конфетой. Конфету не хотелось, он переложил ее в сахарницу.

Притащил коробку в кабинет, достал с полки клей ПВА и начал обклеивать коробку белой писчей бумагой. Пока еще не зная, зачем. Обклеил всю коробку, поставил ее на отопительную батарею посушить. Пошел на кухню делать еще чашку кофе. Пить не хотелось, буквально заставил себя. Пока пил мелкими глотками горячий кофе, созрела мысль. Достал фломастер и красивым почерком написал на коробке: «шкатулка для карандашей». Потом проинспектировал ящики письменного стола, собрал все карандаши, их оказалось немного. Пошел на кухню, кухонным ножом попробовал заточить карандаши, грифели обламывались. Пришлось искать точилку. Наточил карандаши, уложил их в сделанную шкатулку. Чего-то не хватало. Разрисовал коробку этими же карандашами. Осмотрел свою работу, испытал неподдельное удовольствие. И от разрисованной коробки, и от качества работы. Сунул коробку в нижний ящик письменного стола.

Постоял возле книжного шкафа, посмотрел на часы, повернулся и пошел к телевизору. По первому каналу шло повторение российского боевика из будней милиции. Все милиционеры кроме одного были энциклопедистами и глубокими психологами. Свои шутки они оттачивали на том одном, который по сценарию демонстрировал недоумка. Боевик закончился, начался фильм об архитектуре африканского города, засыпанного по самые крыши песком. Название города он пропустил, но понял, что речь идет о средневековье, когда город был еще не засыпан песком, а, напротив, кругом цвели цветники и били освежающие струи многочисленных фонтанов. Струи напомнили ему кое-что, и он отправился в туалет. Из туалета прошел в ванную, вымыл руки, критически рассмотрел себя в зеркале, поковырял прыщ на щеке, сбрызнул его одеколоном и вернулся к телевизору. Выключил его и стал тупо разглядывать книжный шкаф.

Нет, читать ему уже давно не хотелось, да и прочитано все было не по разу. Просто разглядывал, и вдруг взгляд ухватил уголок письма, засунутого между книг. Он вытащил письмо. Оно было от двоюродной сестры, пришло месяца два назад, она спрашивала, как лечить ее болезнь, поскольку знала, что он внимательно следит за медицинскими новостями. Просила срочно ответить. Самое время написать ответ. Он начал подробно писать сестре о лечении, потом подробности ему наскучили, и он закончил письмо, скомкав всякие пожелания и приветы в одном абзаце. Поискал конверт. В папке для конвертов было пусто. Он злобно выругался. Поискал свой блокнот для записей неотложных дел. Последняя запись, датированная концом прошлого месяца, требовала от него сдать анализ мочи. Он пожал плечами: зачем ему этот анализ, он не помнил. Не помнил также, сдавал он этот анализ или нет. Подумав немного, отступив от предыдущей записи, он занес в блокнот напоминание купить завтра же конверт с маркой и отправить сестре письмо.

Он полистал блокнот. Какие-то дела были зачеркнуты, некоторые так и оставались невыполненными. Один лист занимала фамилия Цукинин, и в скобках помечено «любовник». Тупо просидел полчаса над этой надписью. Любовник с огородной фамилией! Поднялся, встряхнулся, осмотрелся. Подошел к книжному шкафу. Подумал, что если бы его кто видел, решил бы, что его тянет к шкафу как сомнамбулу. Посмотрел на часы, время тянулось медленно. Вдруг вспомнил: это в прошлом году в санатории Колька Цукинин рассказал про любовника, как тот висит на карнизе десятого этажа и молит бога о спасении. Погоди, ну, пришел муж, любовник с испугу прыгает в окно, и чего же там смешного. А ведь хохотали как сумасшедшие. Опять пошел на кухню, опять сделал растворимый кофе, подумал, что от этого кофе у него будет изжога и сердцебиение. Налил в чашку немного молока. Прошествовал с кофе в кабинет. Сел, поглядывая на книжный шкаф, и медленно мелкими глотками выцедил кофе. Посмотрел на наручные часы, посмотрел на стенные. Время они показывали одно и то же.

Решительно подошел к шкафу, решительно вытащил том Оскара Уайльда, достал из глубины бутылку, налил в опустевшую чашку водку почти до краев и выпил.

Субботний день принимал осмысленные очертания.