Тадеуш Конвицкий - Хроника любовных происшествий

– Может, это волшебный эликсир, который превратит тебя в добрую прорицательницу?

– Нет, это всего лишь козье молоко. Я должна пить его ежедневно, так придумал отец. Но часто стараюсь забыть.

– Сегодня вспомнила, чтобы навсегда соединить меня с козьим молоком.

Алина улыбнулась, рассеянно глядя в окно, за которым низко над землей мчались почерневшие от внезапного похолодания тучи.

– Возможно. Возможно, хочу, чтобы ты стал мне противен.

– Вижу, есть какая-то надежда, – прошептал Витек.

– Мне не надо верить. Я очень люблю врать.

– Это грех.

Она словно очнулась, мимолетно взглянула на Витека и снова пригубила молоко, пахнущее шерстью и дикостью.

– Да, это грех.

– Какая ты на самом деле?

– Ты же знаешь.

– Откуда мне знать?

Она отставила стакан на мраморный столик. Кончиком языка слизнула молоко с губ, к которым она словно бы постоянно прижимала цветы вереска.

– Ведь ты же за мной подглядывал.

Витеку, по всей вероятности, сделалось плохо, он зажмурился в ожидании развития событий. Но ничего не случилось, только скрипнула отворяемая дверь – Алина вышла на улицу. Сраженный наповал, он последовал за ней, а вокруг все сразу померкло, словно невзначай наступила ночь.

– Ты проводишь меня до угла Дворцовой, – произнесла она небрежно. – Только до угла, дальше не хочу.

Витек шел молча, отстав на полшага, и старался привести в порядок смятенные мысли. Небольшая толпа высыпала из подворотни, в которой помещался крошечный зал, где демонстрировались уцелевшие фрагменты старых картин.

– Ты слыхал, что будет война? – непринужденно спросила Алина. Она снова подбивала коленкой портфель. Он с мрачным упорством смотрел на ее ноги, которые вызывали у него нелепую нежность, но теперь, пожалуй, вызывали напрасно. – Почему молчишь?

Он молчал стойко, и она перестала обращать на него внимание. Так они дошли до улицы Дворцовой.

– Ну спасибо, пока, – сказала она, раскачивая портфель, который держала в обеих руках.

– Я могу, – откашлялся он, как чахоточный, – могу проводить до вокзала. Или не хочешь?

– Не хочу.

– Привет.

– Привет.

Алина торопливо зашагала прочь, ни разу не обернувшись. А он ждал с нелепой надеждой, что она передумает и бросится к нему с протянутыми руками, как темно-голубая птица, разбегающаяся для взлета в поднебесье.

И вдруг, испугавшись чего-то, отчаянно припустил вдогонку. Расталкивая прохожих, помчался вниз по Дворцовой, полной отзвуков близкого вокзала. Догнал ее возле торговца, разбиравшего товар на деревянном столе.

– Мы должны условиться о встрече, – зашептал он, тяжело дыша.

Она смотрела на него в замешательстве, ничего не понимая.

– Последний раз. Это очень важно.

– Ведь мы только что расстались.

– Да, но мне необходимо с тобой поговорить. Умоляю, буду ждать в шесть у твоего дома.

– У моего дома? – переспросила она, оттягивая окончательное решение.

– Непременно. Умоляю. Больше никогда ни о чем не буду тебя просить.

– Как хочешь.

– Значит, согласна.

– Согласна. Но сейчас оставь меня. Обещай, что пойдешь назад.

– Ладно, обещаю.

Однако Витек сделал лишь несколько шагов и спрятался в подворотне. Какой-то немой дернул его за рукав и начал что-то показывать знаками. Но Витек продолжал высматривать знакомую фигурку с небрежно склоненной набок головой. Немой вытащил из-за пазухи голубя, который отчаянно захлопал крыльями. Показывал, что хочет продать птицу. Витек вырвал рукав из его дрожащих пальцев. Опасливо прижимаясь к стенам домов, устремился к вокзалу.

И тут вдруг увидал то, чего не хотел видеть, хотя и предчувствовал, что увидит. У круглого газетного киоска торчал со скучающим видом кузен Сильвек в штанах для игры в гольф и бархатной студенческой шапочке. Заметив Алину, он оторвался от стены киоска и вразвалку, не обнажая головы, пошел ей навстречу. Обнял девушку одной рукой, она привстала на цыпочки, и он бесстыдно поцеловал ее посреди улицы, правда, Витеку не удалось разглядеть, куда поцеловал – в висок, глаза или в губы. Потом они уходили, долго, очень долго, собственно, до бесконечности удалялись в темную пасть вокзала. Заслоняли их чужие люди, заслонял ветер, благоухающий далекими лесами, заслоняли их жалобные вопли паровозов, блуждающих возле вокзала.

Витек присел на замшелую каменную кладку.

– Что случилось? – спросил самого себя рассеянно. – Собственно, что случилось? Наверно, я свихнусь. Так это кончится. Другого не дано. Все это идиотизм. Чистейший идиотизм. Может, я попросту уснул. Может, проснусь через несколько часов вполне здоровым?