Он вошел в кухню и, будто кто таинственный подтолкнул его, поздоровался с Элен с необычной для себя ласковостью. Потом выпил стакан апельсинового соку, такого холодного и такого кислого, что на месте желудка Роджера Мичелдекана дал бы в зубы рту Роджера Мичелдекана. За соком последовали полдюжины горячих оладий с кленовым сиропом и хрустящим, как сухарь, беконом, несколько унций айвового варенья из Айовы-Айдахо, которое он мазал на ржаной хлеб, и четыре чашки кофе. Заморив таким образом червячка, он пришел в благодушное настроение, настолько благодушное, что даже закурил горбатую черную гондурасскую сигару и на ходу легонько потрепал Артура по голове, направляясь к себе в спальню, чтобы пролистать чудовищно безграмотный опус о подспудной мудрости штата Кентукки.
Следующие четыре-пять часов прошли в полном соответствии с его предположениями. Когда они наконец остались одни, он спросил Элен:
– Может, нам пойти прилечь, если ты не против? Что скажешь?
– Дорогой, боюсь, это будет ужасно трудно сделать.
– Вполне возможно.
– Понимаешь, я обычно договариваюсь со Сью Грин, чтобы днем она забирала Артура к себе, но Расс и Линда уехали на выходные в Нью-Йорк к дедушке с бабушкой, и Клей потащил Сью с собой на футбол, а после футбола они приглашены на коктейль к Оксенрейдерсам – это тренер нашей команды, – а Джимми Фраччини, кажется, приболел, и я обещала, что приду поиграть с ним, но вряд ли я пойду к ним сегодня, потому что на завтра они пригласили Артура на чай.
– Что ж, понимаю. Жаль, что Артур приглашен на чай завтра, а не сегодня.
– Знаю, но… ничего у нас не получится.
– Да, не получится.
– Ну, может быть…
– Ладно, в таком случае я тоже, пожалуй, пойду и поищу себе какого-нибудь тренера на побережье, если ты не против. Прошлой ночью я спал не слишком хорошо.
В двадцатый раз за последние полчаса хлопнула входная дверь, и Роджер услышал топот детских ног – это Артур и его сообщник ворвались в дом, прибежав то ли за какой-то вещью, понадобившейся им для игры, то ли просто так. Роджер давно обратил внимание – да этого и нельзя было не заметить, часто общаясь с Артуром, – что ребенок не слишком любил находиться дома, во всяком случае, не больше, чем проводить время на улице. Что он обожал, так это врываться в дом, а особенно – мчаться прямо в комнату, где в это время беседовали взрослые. Иногда, как теперь, бывали изменения, и неожиданному вторжению Артура предшествовал беспорядочный шум, разносившийся по всему дому. Неизменным оставалось одно: всегда он появлялся на пороге комнаты уже что-то быстро и громко говоря, о чем-то прося, протестуя, хвастаясь или просто что-то рассказывая.
– Мамочка, украли Роберта, я оставил его охранять базу в лесу, а теперь его там нет, наверно, кто-то его… – сказал Артур с порога. Изумленная Элен повернулась к Роджеру и секунды полторы смотрела на него.
– Можешь ты успокоиться, Артур? Мы с мистером Мичелдеканом разговариваем.
– Мамочка, я же сказал тебе: кто-то украл Роберта, ты должна пойти со мной поискать…
– А ну, тихо! Давай-ка на улицу! И ты, и твой приятель – оба! Убирайтесь! – Элен вскочила и стала выставлять сына из комнаты. – Исчезни и побыстрей!
– Мамочка… – Артур повернулся к Роджеру; глаза его выражали безнадежность и немой укор.
– Скройся, пока я тебя не убила! – прикрикнула Элен, решительно вытолкнула Артура и захлопнула за ним дверь. Она медленно повернулась, и Роджер, с удовлетворением отметивший небольшое, но примечательное изменение в семейных отношениях, увидел, как ее лицо вновь принимает удивленное выражение. Элегантная, почти как всегда, в темно-синем шелковом платье, она подошла вплотную к сидящему Роджеру, помолчала минуту и сказала:
– Почему ты не разозлился на меня?
– Злиться на тебя? Из-за того, что не получил обещанного, того, о чем мы с тобой договаривались? Почему я должен злиться? Ведь ты сделала все, что могла, правильно?
– Но прежде такие доводы на тебя обычно не действовали… – Она замолчала, нахмурила брови. – Я хочу сказать, что, как правило, ты просто…
– Согласен, подобные вещи всегда приводили меня в бешенство, но сегодня этого почему-то не случилось.
– А чем сегодняшний день отличается от других?
– Тут я, пожалуй, должен тебе признаться. Где-то, так сказать, в глубине души я по-настоящему никогда не верил, что это вообще произойдет. И, когда стало понятно, что все отменяется, ничуть не удивился. Ты сказала только то, что я ожидал.
Читать дальше