Питер Устинов: Старик и мистер Смит

— А еще говорил, что пустой! — истерически захихикал обездоленный.

— У меня и в самом деле нет денег. А с этими будьте поосторожней, они фальшивые. Уж я-то знаю, сам их изготовил. Советую для начала потратиться на кусок мыла и ножницы. Это повысит вашу кредитоспособность.

— А я все видел! — злобно объявил невесть откуда взявшийся мистер Смит. Под мышкой он держал картонную коробку. — Значит, для старого друга денег у нас нет, а для чужого дяди — пожалуйста?

— Что там у тебя? — спросил Старик, готовясь к самому худшему.

— Телевизор. Японский.

— Ты его одолжил? Но зачем?

— Затем, что ты мне денег не даешь, вот зачем. И не одолжил, а стибрил, как обычно. Давай поскорей затеряемся в толпе, пока продавец не хватился.

— Прошу прощения, — извинился Старик перед бродягой.

— Ничего, я люблю слушать, как ссорятся педики. Будто на родине побывал.

— Идем. — Старик потащил мистера Смита за собой, и компаньоны поспешно удалились с места двойного преступления.

— Прошу тебя больше не устраивать публичных сцен, — пилил спутника Старик. — Видишь, какую ты нам создаешь репутацию.

— Не нам, а тебе. У меня репутация уже имеется. И потом, я не виноват, что ты пробуждаешь в моей натуре все самое худшее.

— К чему тебе телевизор? Без антенны он работать не будет, а в твоем невентилируемом жилище антенну не поставишь.

— Ничего, что-нибудь придумаю. Должен придумать. Пришла пора возвращаться к монотонности рабочих будней, и я уже чувствую, чего мне будет не хватать в первую очередь. Телевизора. Я к нему душой прикипел. Телевидение — сплошной, бесконечный рекламный ролик моего образа жизни. Тотальное разрушение, коррупция в верхах, беспредельная вульгарность и дивная бессмысленность. Очень жаль, что все это, как говорят люди, туфта. После конца съемок покойники оживают, смывают грим и отправляются домой к женам и любовницам, чтобы отдохнуть перед следующей серией. Однако утешительно, что телевизор смотрят мириады дебилов, и кое-кто из них, вдохновленный этим блевотным кошмаром, пытается претворить его в жизнь. Дебилы выходят из дому и начинают убивать. Дебилы верят, что жизнь такая, какой показана на телеэкране, и хотят быть частицей этой жизни. Человек, лишенный воображения, может воспользоваться воображением коллективным, оно-то и называется телевидением. Если б на свете существовала справедливость, телевидение должно было бы платить мне процент от прибылей за авторские права!

— Какая досада и какое разочарование, — произнес Старик, слегка запыхавшийся от быстрой ходьбы, — что накануне возвращения в свое одинокое царство ты решил вернуться к своим прежним взглядам, стал таким злым и колючим. Подумать только, во время нашего путешествия были моменты, когда я начисто забывал, кто ты!

— Вспомнил? То-то, — повеселел мистер Смит и прижал к груди телевизор, словно мать плаксивого младенца.

Старик замер как вкопанный.

— Что это?

— Я ничего не слышал.

— Это не звук. Запах. Чем-то пахнет. Принюхавшись, мистер Смит пожал плечами:

— Не чувствую.

— Готовят еду! — догадался Старик. — О-о, святые угодники, я хочу есть! — и затрясся, как маленький мальчик, которому срочно кое-куда надо.

— Хм, я есть не хочу, но ты помнишь те заросли, через которые мы продирались, когда улепетывали от тигрицы?

— Помню.

— Там попадались какие-то кусты с колючками. Вот, полюбуйся. Он задрал грязную штанину. На лодыжке багровели многочисленные царапины.

— Что это? — наклонился Старик.

— Кровь.

— Не может быть!

Оба переглянулись. Последовала наэлектризованная пауза.

Старик придушенным голосом объявил:

— Все. Последняя ночь, и мы покидаем Землю.

Возвращение Старика и мистера Смита к месту постоянного проживания повлекло за собой целый ряд примечательных и интригующих последствий, однако всего несколько человек — а именно доктор Кляйнгельд и святые старцы — догадались объяснить эти загадочные природные явления вознесением одного из компаньонов на Небеса и нисхождением другого в геенну. Экологи же валили всю вину на преступную безответственность человечества, попирающего законы природы.

Пожалуй, самым впечатляющим феноменом был бешеный снежный буран, обрушившийся на Сахару, и последовавшее за этим ужасное наводнение. Все газеты обошла фотография несчастного верблюда по колено в грязной воде, с печатью страдания на ошеломленной морде. Поп-группы, как это обычно бывает в подобных случаях, воззвали к широкой публике, и появились сразу две общественные организации, приступившие к сбору средств во имя спасения великой пустыни: ФИСОСН (Фонд избавления Сахары от снега и наводнений) и трескучая РМЗСС (Рок-музыка за сухую Сахару).