Сара Уотерс - Нить, сотканная из тьмы

Я проснулась в шесть утра, уверенная, что слышу колокол Миллбанка. Будто очнулась от смерти, погребенная во тьме под землей. Рядом лежали волосы Селины; глянец их чуть померк там, где я растрепала косу, ворочаясь во сне. Вспомнив прошлый вечер, я затрепетала, но мне хватило ума встать и, обернув волосы шарфом, спрятать их с глаз подальше — в ящик стола, где храню этот дневник. Ковер под ногами кренился, будто палуба корабля, меня качало и потом, когда я вновь замерла в постели. Вошла Эллис и тотчас побежала за матерью; мать явилась хмурая и готовая к брани, но вскрикнула, увидев, как я бледна и дрожу в лихорадке. Вайгерс послали за доктором Эшем, при виде которого я не сдержалась и расплакалась. Свое состояние я объяснила месячными. Врач велел оставаться в постели, а хлорал заменить опием.

После его ухода мать приказала Вайгерс подать мне грелку, потому что я жаловалась на боли в животе. Потом дала мне опий. По крайней мере, на вкус он приятней, чем хлорал.

— Разумеется, я бы не заставила тебя сидеть с нами, если б знала, как ты больна, — сказала мать.

Впредь надо быть внимательней к тому, как я провожу время, добавила она. Потом привела Хелен со Стивеном, я слышала, как они шепчутся. Кажется, я задремала, но очнулась с криком и в слезах и с полчаса не могла стряхнуть наваждение. Потом я испугалась того, что могу сказать, если вдруг на меня опять накатит. Я попросила родных уйти, обещав, что со мной все будет хорошо.

— Уйти? Что за вздор! Оставить тебя наедине с болезнью?

Наверное, мать собралась сидеть возле меня всю ночь. В конце концов я заставила себя лежать тихо и спокойно, и родня согласилась, что можно обойтись приглядом горничной. Теперь до рассвета Вайгерс караулит за дверью. Я слышала наставления матери: следить, чтобы я не шевелилась и не тратила силы; может, Вайгерс уловила шорох страниц, но в комнату не вошла. Днем, ступая на цыпочках, она принесла мне чашку кипяченого молока, сдобренного патокой и яйцом. Если пить это по разу в день, сказала она, я быстро поправлюсь. Но я не смогла. Через час Вайгерс унесла чашку, и ее некрасивое лицо опечалилось. Я съела лишь кусочек хлеба и выпила воды; жалюзи закрыты, горит свеча. Когда мать зажгла лампу, я съежилась. Свет режет глаза.

Нынче днем, когда я тихонечко сидела в своей комнате, в дверь позвонили, и Рут кое-кого привела ко мне. Это была дама по имени мисс Ишервуд, которая в прошлую среду приходила на темный круг. Увидев меня, она разрыдалась и сказала, что с той поры не спала ни единой ночи, и все из-за Питера Квика. Он прикасался к ее лицу и рукам, и она до сих пор чувствует его пальцы, которые оставили незримые отметины, источающие влагу наподобие слез, что льются буквально ручьем.

— Дайте руку, — попросила я. — Сейчас вы чувствуете влагу?

Чувствует, ответила дама. Секунду я разглядывала ее, а потом сказала:

— Я тоже.

Дама на меня уставилась, и я засмеялась. Разумеется, я поняла, что с ней такое.

— Вы подобны мне, мисс Ишервуд, только не знаете этого, — сказала я. — Вы обладаете даром! Вы так полны духовным веществом, что оно сочится из вас, желая вырваться, его-то вы и ощущаете как влагу. Надо помочь ему, и тогда ваши силы окрепнут, как им предназначено. Им требуется, так сказать, развитие. Если этим пренебречь, ваш дар увянет или же свернется внутри вас и породит болезнь. — Дама ужасно побледнела. — Полагаю, он уже маленько свернулся, правда? — Она кивнула. — Что ж, больше он не причинит вам вреда. Вы же чувствуете улучшение, когда я к вам прикасаюсь? Тогда представьте, как я сумею вам помочь, если мою руку направит Питер Квик!

Я велела Рут подготовить гостиную, потом звонком вызвала Дженни и предупредила, чтобы в ближайший час она не появлялась ни там, ни в соседних комнатах.

Чуть погодя я отвела мисс Ишервуд вниз. По дороге мы встретили миссис Бринк, и я объяснила, что дама пришла на индивидуальный сеанс.

— Как вам повезло, мисс Ишервуд! — воскликнула миссис Бринк. — Надеюсь, вы не слишком утомите моего ангела?

Дама обещала поберечь мои силы. В гостиной Рут повесила штору, но приготовить кувшин с фосфорным маслом не успела и лишь пригасила светильник.

— Хорошо, оставим эту лампу, и вы известите меня, когда почувствуете Питера Квика, — сказала я. — Он явится проверить ваш дар. Лишь на сеансах я сижу за шторой, которая оберегает меня от излучений, исходящих от глаз обычных людей.

Мы ждали минут 20, и все это время мисс Ишервуд сильно нервничала, а потом в стену постучали.