Виктория Райхер - Йошкин дом

Гидеон подошел к дяде и внимательно посмотрел на него. Дядя Рува вздохнул о чем—то своем и пальцами вытер глаза. Дядя Рува не был похож на чудо, но, в конце концов, кем был Гидеон, чтобы указывать Богу, как именно ему совершать чудеса?

В стеклянной банке колыхнулась радужная рыба Сора, и сердце Гидеона колыхнулось вместе с ней.

— Пойдем, — сказал он. — Пойдем домой, — сказал Гидеон рыбе Соре и дяде Руве.

Митя маленький: Эрке до пояса, Майке — до плеча. Эрка и Майка дружат с Митей в основном по обязанности и по привычке: соседи. Гораздо больше Эрка и Майка хотели бы дружить с Ольгой и Леной, потому что Ольга и Лена взрослые. Ольге двенадцать лет, Лене — одиннадцать с половиной, она еще выше, чем Ольга. Но у Ольги коса. До кончика косы Митя может достать, не вставая па цыпочки, такая длинная эта коса. И толстая. Как змея.

Змею Мпгя видел зимой в зоопарке. А сейчас лето, дача, зоопарка нет и надо чем—то заняться. Эрка и Майка играют в куклы, Мите это неинтересно, ему интереснее было бы в прятки, но им надоело, и они ушли со своими куклами к Эрке. Можно было бы тоже пойти к Эрке, но там Эркина мама, которая Митю не любит и называет «мелкий жид». Митя действительно некрупный, он до пояса рослой Эрке, но она ведь на год старше, и при чем здесь жид? Бабушка сказала: «Какая гадость, зачем ты слушал», а можно подумать, он мог не слушать, уши ему, что ли, затыкать? Эркину маму зовут Надя, она толстая, как слон, и Митя рисует кирпичом на стене дачи большой круг, а сверху на нем — маленький круг. Это Надя. В маленьком круге надо поместить жирный нос и красный рот, но круг слишком маленький и нос получился снаружи. Тоже ничего. Надо будет потом попросить Майку написать тут «Это Надя», чтобы сразу было понятно, о ком речь. Митя не сомневается в своих художественных способностях, но на всякий случай лучше все—таки подписать. Майка тоже не любит Эркину маму, она напишет.

Правда, потом она наверняка все расскажет Эрке, потому что Майка все рассказывает Эрке и это обидно, потому что Мите они рассказывают не все. Они шепчутся и смеются, а у Мити после этого долго болит сердце, потому что смеются они над ним. Это бабушка так говорит: «болит сердце»; Митя точно не знает, как это оно болит — как разбитая коленка, что ли? У него, когда Эрка и Майка смеются над ним, потом долго внутри так, как разбитая коленка. Наверное, это сердце. Лучше бы разбилась коленка, бабушка смазала бы зеленкой, а потом подула бы и сказала бы что—нибудь ласковое, и все бы прошло. Митя часто разбивает коленки, и бабушка всегда дует и всегда говорит что—нибудь ласковое, поэтому он особо не расстраивается. Поревет для порядка и быстро успокаивается, потому что после ласковых слов бабушка обычно достает пряник или конфету, и жизнь становится сносной. Жаль только, что, когда болит сердце, пряник или конфета не помогают, Митя пробовал. Он пришел к бабушке один раз и сказал: «Дай мне пряник, потому что Эрка рассказала Майке, как я вчера упал в лужу». Бабушки поняла и дала пряник, и Митя пряник съел, но сердце болеть не перестало.

Митя хотел бы дружить с Майкой вдвоем, без Эрки. Без Эрки Майка сразу перестает быть насмешливой, и с ней можно нормально обо всем говорить. Один раз Майкина мама уехала в город, а Майку оставили ночевать у Мити, и они спали в одной комнате. Бабушка принесла им молока с печеньем и велела спать, но они не спали, а играли в доктора. Митя никогда раньше не знал, как это — играть в доктора, это Майка знала и предложила. Он согласился, и они играли. Было щекотно, немножко страшно и жутко здорово. И Митя рассказал Майке про ту тетю, которая подходила к нему на юге на пляже и гладила его по голове и не только по голове, и как все это было. Митя никому про это не рассказывал, даже бабушке, потому что было почему—то стыдно, а Майке рассказал, хотя тоже было стыдно, но ведь если уже они играли в доктора, значит, можно. У Майки оказались белые трусы в цветочек, и Митя это запомнил. А потом Майка все рассказал Эрке, а Эрка долго дразнила Митю разными плохими словами, и Митя бегал за дом в деревянный туалет и там плакал. В других местах плакать нельзя, потому что Митя — мальчик. Эрка ревет где попало, по ей можно, а Мите нельзя. Если бы Эрка не была такая вредная, Митя бы с ней тоже дружил, но тогда без Майки. С девчонками втроем дружить невозможно: они обязательно начинают сговариваться и смеяться. Митя не любит, когда сговариваются и смеются. Он рисует на стене две рожицы, это Эрка и Майка. Рожицы выходят непохожими, но это даже хороню: не будут смеяться.