Том Роббинс - Тощие ножки и не только

Со стороны могло казаться невероятным, что эти ухаживания нашли поощрение и поддержку у Верлина и Бад-ди, – особенно если учесть отнюдь не безупречную репутацию Бумера и то, что чем старше становилась дочь, тем строже становился Верлин Чарльз. По настоянию родственника он навязал ей строго консервативную манеру одеваться. Он стал цензором ее литературных вкусов, он отслеживал все интересующие ее телепрограммы, даже ввел для нее комендантский час и строго-настрого запретил пользоваться косметикой и духами. Верлин и Бадди, по всей видимости, не догадывались, что каждую пятницу, по вечерам, в придорожном кинотеатре, трусики Эллен Черри сползают вниз по ее ногам, зацепившись за палец Бумера – крепкий палец метателя диска. Или все же догадывались?

Петуэи – старая виргинская семья с добрым именем. В роду имелось немало судей и юристов. В свое время Верлин и Бадди немало «наловили лягушек» с отцом Бумера. И прекрасно понимали такого парня, как Бумер. Зато не понимали Пикассо.

– Художественная школа! Что за пустая трата твоего времени и моих денег, – рассуждал Верлин. – Глупость несусветная, да и только! Бад говорит, что искусство – дело рук сатаны. Лукавый-де задумал преуменьшить творение рук Божьих, и сдается мне, что Бад по-своему прав. Нет, нет, знаю, что это – глупо. Но почему тебе не пойти учиться в какой-нибудь приличный христианский колледж для женщин, получить профессию учительницы? Или выучиться на секретаршу? Выйти замуж за хорошего человека…

– Вроде старины Бумера?

– Любой женщине нужен сильный, работящий мужчина. Или ты мечтаешь прожить всю жизнь со слюнтяем, который лепит куличики из песка на чердаке, где кишмя кишат крысы?

Эллен Черри улыбнулась, вспомнив о мерзких грызунах, сражавшихся за обладание рассыпанным на земле поп-корном в придорожном кинотеатре Роберта Ли.

Исключительно благодаря воинственной поддержке со стороны матери Эллен Черри получила от отца разрешение поступить в университет штата Виргиния в Ричмонде, где имелся один из лучших в стране факультетов изящных искусств. В университете Эллен Черри впервые почувствовала себя поистине счастливой и, окрыленная, принялась – кстати, довольно успешно – грызть гранит науки. В стенах университета она ощутила себя буквально на седьмом небе. Она научилась правильно натягивать и грунтовать холст, узнала, как обходиться с литографическим камнем. Она открыла для себя постэкспрессионизм и творчество Джорджии О'Кифф. Последняя моментально сделалась ее кумиром и главным предметом реферата, за который Эллен Черри удостоилась своей первой оценки «отлично». Она с новым рвением возобновила зрительные игры детских лет, обнаружив, что они – нечто вроде острых вил, пользуясь которыми можно проткнуть то, что Мелвилл назвал «картонной маской» видимой реальности. Ей постепенно стало понятно, что имел в виду де Коонинг, когда сказал: «Все, что я вижу, становится моими формами и моим состоянием».

На выходные она по настоянию папочки автобусом возвращалась в Колониал-Пайнз, где продолжала встречаться с Бумером Петуэем. Свидания с Бумером в номерах дешевых мотелей, их совместное употребление пива помогали ей расслабиться и отдохнуть от напряженных университетских занятий. Таким» образом, у Эллен Черри был довольно приятный образ жизни, который устраивал ее во всех отношениях. Все было хорошо – до тех пор, пока не произошло нечто такое, что нанесло по ее маленькому счастливому мирку сокрушительный удар. В результате она получила душевную травму куда более серьезную, чем хромающая походка Бумера.

Среди прихожан Третьей баптистской церкви Колониал-Пайнз вскоре разнесся слух, что студентам художественного факультета положено рисовать обнаженную натуру. Поговаривали о том, что на таких занятиях перед смешанной аудиторией студентов и студенток расхаживают голые мужчины и женщины. Слух был верен, за исключением того, что никого не заставляли насильно посещать занятия натурного рисунка, а натурщики-мужчины позировали исключительно в плавках. Как бы то ни было, неудовлетворенные ответом университета на их запрос дать соответствующие разъяснения (Эллен Черри в порядке самозащиты отрицала существование подобных занятий) преподобный Бадди Винклер и Верлин Чарльз решили все выяснить сами.

Круша на своем пути мольберты и стулья, Верлин с Бадом ворвались в классную комнату. При виде их студенты орали «Рэмбо! Рэмбо!». Лишь Эллен Черри было не до смеха. Несмотря на ее истерические протесты, Верлин вытащил дочь из аудитории (Бадди Винклер остался, дабы подвергнуть суровой диатрибе преподавателя и обратиться с проповедью к растерянной натурщице). Когда отец принялся собирать ее вещи, из груди Эллен Черри вырвался вопль – острый, как крюк мясника, и черный, как болотная вода.