Джон Краули - Любовь и сон

Здесь была иллюстрация — гравюра по дереву в полстраницы. Со смешанными чувствами Пирс прикоснулся к нему. Эгипетский обелиск, лестница, куб, пирамида, сфера.

Эту книгу ему посоветовал научный руководитель, Фрэнк Уокер Барр, подмигнув Пирсу, как будто знал, что за шутку сыграет с ним. Пирс так и не узнал, что же сам Барр думал об этой книге; ему самому понравилось в ней то, что она не могла нравиться никому — все на поверхности и ничего внутри, вызывает клаустрофобию не хуже причудливой гробницы: в эти дни его тянуло ко всему закрытому, к лабиринтам и замкнутым кругам, — возможно, потому, что ему казалось, будто он отлично знает все входы и выходы и сам-то не попадется. Ха.

Полифил входит в храм, пытается подняться по ступенькам, терпит неудачу, уходит; входит в кубическое основание храма, читает надписи, истолковывает значение фресок — все они посвящены любви, все уместны, но непонятны. Являются новые и новые предметы, создавая впечатление полной неподвижности. Он находит статую слона, [313]на спине которого сооружен еще один обелиск, изрезанный значками, которые художник полагал иероглифами; проникает в тело животного, находит могилы, не то статуи обнаженных мужчины и женщины, читает надписи (Пирс продирался сквозь эллиптическую латынь без всякой уверенности, что правильно понимает смысл). Все это было словно Череда Фантазий, как в черно-белых эстетских фильмах, где он как раз снимался, множество грозных образов, никогда не повторяющихся — или, напротив, множащихся бесконечно.

Другие гравюры. Малютка Эрос на колеснице, запряженной обнаженными девушками, погоняет их связкой розог — да, любопытно. Любовь. Нет на земле большей силы. Легко запутаться: какие сцены во сне Полифил наблюдал, а с какими знакомился по сновидческим фрескам или табличкам. В конце книги он находит свою возлюбленную Полию, но, проснувшись, понимает, что ее нет рядом. Тем летом Пирсу удаюсь сделать лишь одно критическое наблюдение касательно герметико-археологического крипторомана: герой засыпает дважды, а просыпается лишь раз.

Значит, в конце он, очевидно, все еще спит — в сновидческих книгах такой финал нечасто встречается, и в заключении статьи Пирс иронически предположил, что это сделано с умыслом; в те дни ему нравились также незавершенность, лимбы, тюрьмы, безвыходность. В конце концов — как он вспомнил теперь — Пирс потерял записи и черновики в кинотеатре и работу так и не сдал.

«Полия», кстати, может означать «множество». Полифил: любящий многих или любящий Множество.

А вот иллюстрация к этому. Обелиск венчает статуя Пана, сына Гермеса, отца множественности, Омниформа или Пантоморфа. Высоко поднятый, гордо вздымающийся — «итифаллический», [314]так, кажется, называют? В общем, книга была, помимо прочего, своего рода утонченной порнографией. Окружающие Пана нимфы протягивают ему фрукты и цветы; бык украшен гирляндами; музыка, вино, дымок от принесенной жертвы. Страна Голопопия.

А вот и окрыленная Любовь — повзрослевший, улыбающийся мальчик ведет свою также окрыленную мать — очень необычно, крылатая Венера, первый раз вижу.

Кер , [315]вырвалось у него: словцо из курса греческой истории, прочитанного Фрэнком Уокером Барром, а может, из какой-то старой книги, но какой? КЕР, опасное, ужасное существо, крылатое, улыбчивое, безжалостное.

Вдруг все чувства Пирса обострились, будто откликнувшись на что-то — на чье-то присутствие в ярко-темной комнате.

Что это?

Он или комната, в которой он стоял, наполнились неким таинственным чем-то. А может, оно уже было здесь? Его сердце распахнулось, чтобы впустить или выпустить нечто — то, что возвращалось к нему и в то же время откуда-то надвигалось.

— Что, — громко произнес он и напрягся в ожидании. — Да, — ответил или прокричал он, как будто прыгая со скалы, ему было все равно, он лишь знал, что рядом с ним, уже в руках, что-то, предложенное ему, и медлить нельзя. — Ну, вернись же, — сказал он.

Пожалуйста, вернись, пожалуйста, послушай, я же повзрослел, я не растрачу впустую, применю в своей жизни, пожалуйста; в этот раз я не сглуплю, только не умирай не уходи навсегда.

Оно уже исчезло. Что бы там ни было. Он понял, что долго стоял не двигаясь, дрожа, словно тетива.

— Всё, нету, — сказал он.

Что же было ему предложено? И было ли? Его сердцу или разуму был явлен образ: кажется, женщина, и, и. Может быть, как-то. В глубине сердца ему открылась некая преображающая сила, он увидел ее и понял, как долго жил без нее.