Карл-Йоганн Вальгрен - Ясновидец:

Кардинал показал на выход.

— Кстати, я и в самом деле думаю, что вам стоит подумать над предложением из Гранады. Мальчик в хороших руках, и, как только мы с ним закончим, мы позаботимся о нем — поместим в один из наших монастырей. Какая-то от него должна быть польза. Послушайтесь моего совета и садитесь на корабль в Малагу. Вы нужны Испании.

Шустер покинул собрание запрещенных книг в подавленном настроении. Хотя кардинал и пытался смягчить опасения своего брата по ордену, ему это не слишком удалось. Шустер отклонил приглашение отужинать с епископом, оправдавшись тем, что ему нужно написать несколько писем до вечерней молитвы, и покинул кардинала на Виа Консиляцьоне, в тени собора Святого Петра, дав ему слово явиться наутро с мальчиком в оговоренное время.

В зеркале, занимающем почти всю короткую стену комнаты для освидетельствований, в том самом, к которому в прежние времена экзорсисты [16] Экзорсист — специалист по изгнанию злых духов. подводили подозреваемых в колдовстве, дабы убедиться, что отражение их многократно, в этом зеркале комната казалась больше, чем была на самом деле.

Здесь было только одно окно, закрытое на спаниоль. [17] Спаниоль — особый замок на окне или двери (обычно на балконной), представляющий из себя поворачивающуюся вокруг длинной оси вертикальную рейку с крючками на обеих концах. На стенах висели изображения Богоматери, одна из картин представляла Лойолу в тот самый момент, когда ему было откровение — на проселке под Ла Сторта. Еще был крест, когда-то принадлежавший мальтийскому ордену.

В углу стоял лабораторный стол с различными инструментами, в середине комнаты царили клавикорды, чуть подальше — странный стул, напоминавший парикмахерское кресло.

Кроме Эркюля и Юлиана Шустера, присутствовали только кардинал и еще некий инквизитор, Себастьян дель Моро.

Это был лысоватый господин в платье доминиканского ордена и в пенсне, придававшем ему ученый вид. Замысловатый обряд, за который он отвечал, входил в давным-давно разработанный план, и должен был быть проведен в полном соответствии с намеченной Мартином дель Рио руководящей линией, позволяющей определить, находится испытуемый в связи с дьяволом или нет.

— Уродец недоразвит? — спросил он, обернувшись к Шустеру.

— Его умственное развитие совершенно нормально, если, конечно, глухоту не считать признаком идиотии.

Дель Моро не обратил внимания на ироническую интонацию Шустера и из кожаной сумки, той самой, что он нес с собой, когда почти беззвучно, окруженный некоей аурой таинственности, появился в комнате через заднюю дверь, — из этой сумки он достал книгу для записей и угольный карандаш, тут же наслюнив его необычайно розовым языком.

— Говорят, он умеет читать мысли? — продолжил он дружелюбно.

— Возможно, читает по губам.

— А вы сами как думаете?

Шустер вздохнул.

— Это же ваша задача — провести освидетельствование, не моя.

— Просто как мысленный эксперимент. Это же выглядит необъяснимо, не правда ли? Наши помыслы ведь скрыты ото всех, кроме Господа нашего?

— Причастие указывает нам путь из темницы грехов наших, — сказал Шустер.

— Я склонен думать, что существуют исключения, — продолжил дель Моро, записывая что-то в книгу. — Думаю, не только Господь может читать наши мысли. Что это вообще такое — мысль? У вас есть мнение по этому поводу?

— Мысль — выражение стремления к Господу.

— Мысль — голос совести, — сказал дель Моро. — Из души рождается сознание, из сознания — совесть, из совести — мысль. Позвольте предположить, что немецкие беженцы познакомили вас с новой философией. Что там говорит Кант? Мы не в состоянии воспринимать мир, таким, как он есть, мы воспринимаем его таким, каким он нам кажется.

Инквизитор загадочно улыбнулся и переменил тему.

— Когда урод родился?

— Мы считаем, в начале второго десятилетия. Я думал, все эти данные есть в письме Киппенберга. Кстати… если предположить, что мальчик все же, несмотря на глухоту, что-то слышит, что он исключение из правил… априори, пока мы это не знаем, не лучше ли называть его по имени?

— А откуда вы знаете его имя?

Шустер прикусил губу, чтобы удержаться от необдуманных фраз.

— Он может написать его, — сказал он. — Даже по-французски, если нужно. Для идиота он довольно хорошо образован.

— Вот что. Шустер, — вмешался кардинал. — Позвольте инквизитору задавать вопросы, которые он считает необходимым задать. Мы здесь не для того, чтобы ссориться.