Владимир Лорченков - Все там будем

— Боялась?

— А как же! Из Италии ить из этой никто еще не возвращался. И вот, плачет Персика Цереску год, плачет другой, потому что и женихов в селе не осталось, ведь кто не в Италии пашет, те спились, а кто спился, тому бочка с вином невеста!

Посопев, дед с гордостью подумал, что «бочка с вином невеста» его собственное изобретение. Студент, затаив дыхание, глядел на крестьянина. Октавиан думал, что тот размышляет о Персике Цереску.

— И вот, как-то раз приехал в наши края представитель агентства туристического, — продолжил крестьянин, — которое вывозит наших людей в Италию. По-моему, фирма эта до сих пор работает. А фамилия этого господина была Плутонеску.

— Плутон! — хлопнул себя по ноге Октавиан. — Совершеннейший Плутон!

— Плутонеску, — сердито поправил крестьянин, — ты слушать-то будешь? А раз так, слушай. Ну, этот товарищ посмотрел на Персику Цереску и влюбился в нее по самое не могу. И стал родителям ее предлагать — отпустите, мол, дочь со мной в Италию, я ее туда горничной устрою, будет по тыще евро в месяц получать!

— Ого, — грустно сказал Октавиан, вспомнив Елену и свою повышенную стипендию в 70 леев [11] 6 долларов США — прим. авт. . — Неплохо…

— И он, понимаешь, так сладко вел свои речи, — не обращал внимания на собеседника дед, которого понесло, — что мать девушки почти было согласилась на эти уговоры! Но отец-то оказался против! И не пустил Персику в Италию.

— Все? — спросил Октавиан. — Закончена история?

— Нет, конечно, — махнул рукой дед, — куда уж. Плутонеску-то этот взял, да и подбил Персику сбежать с собой из отчего дома. Она, конечно, за ним…

Октавиан, уже выстроивший в уме свою блестящую теорию, за которую ему судьба должна была вручить Нобелевскую премию и руку Елены Сырбу, встал и потянулся. Он ликовал.

— Сказать вам, дедушка, что дальше-то было в этом мифе? — спросил он, торжествуя.

— В каком мифе? — не понял дед. — Это все чистая правда как есть.

— А, ну да, ну да, — покивал Октавиан, — но все-таки, рассказать?

— Ну? — удивился дед. — Если знаешь, чего записывал? Если слышал-то…

— Не слышал, — пояснил Октавиан, — но знаю. Цереску эта ваша, которую Персика звали, из дому сбежала с Плутонеску, так? Ехали они в Италию долго, преодолевая множество препятствий, и все это время за ними гнались родители девушки. Так?

Дед широко раскрыл глаза и глядел на парня с изумлением. Тот, довольный эффектом, продолжал.

— И вот, когда родители Персики уже видели беглеца с беглянкой и вот-вот собирались схватить дочь за подол платья, Плутонеску с Персикой пересекли символическую черту ада, — пардон, назовем ее государственной границей Италии, — и стали для родителей недосягаемы. Так? Мать, погоревав, обратилась к высшему божеству, то есть, простите, дедушка, в консульство Италии в Бухаресте с требованием вернуть дочь. А та-то в Италии замуж вышла за старика, которому дом убирала, и возвращаться не хотела! Ну, те, в консульстве, подумали, да и порешили сделать так, чтобы всех удовлетворить…

— Это как? — спросил дед.

— А отпускать Персику из Италии на полгода, — расхохотался совершенно счастливый Октавиан, — весной и летом. А зимой и осенью чтобы она возвращалась в Италию. Так?!

Притихший дед испуганно поглядел на Октавиана и на всякий случай пересел от студента подальше.

— Внучек, — осторожно сказал он, — все ведь совсем не так было. Плутонеску содержателем борделя оказался. И Персика там уже который год мучается…

Октавиан, посидев неподвижно с час, медленно поднялся и пошел к туалету, бросить тетрадь в выгребную яму. В глазах у него плыли оранжевые круги. Это уже второй удар, — безучастно отметил он, — за прошедшие сутки. О, проклятое самодовольство.

— Правильно, сынок, — поддержал его дед, — толку от вашей учености никакой. Да и все сказки, что я вам понарассказывал, у меня в книге есть. Называется «Мифы и легенды древней Греции». Да ты и сам заметил. Ну, фамилии, я, ясное дело, на наш молдавский лад переиначил…

— Зачем, — спокойно спросил Октавиан, возвращаясь через грязь во дворе к деду. — Зачем это вам?

— Так ведь, — развел руками дед, — вижу, вам историй нужно разных, да побольше. А чего не помочь хорошим людям?

— Значит, — со вздохом уточнил Октавиан, — все из книги… И про Персику?

Дед помрачнел и ударил палкой по земле.

— Про Персику все правда! — отрезал он. — Потому как внучкой она мне приходится.

— Тогда соболезную, — поднялся Октавиан, — а мне, наверное, пора…