Мицуко Такахаси - Сезон бабочек

В этой группе был Тадзима. И Тадзима и я были довольно замкнутыми и трудно сходились с людьми. Но даже замкнутому человеку необходимо с кем-то общаться, и мы в конце концов подружились. Я жила недалеко от центра, и Тадзима, приезжая в центр по делам, каждый раз заходил ко мне. Когда работа спорится, хочется поделиться с кем-нибудь своей радостью, когда все идет вкривь и вкось, тем более хочется, чтобы кто-нибудь тебе посочувствовал. Чаще всего сочувствующей стороной бывала я, но все равно приход Тадзимы неизменно доставлял мне удовольствие – ведь я жила совершенно одна. Он приходил почти каждую неделю. Мы часами сидели друг против друга в моей тесной, в четыре с половиной татами, комнатенке и болтали. Тадзима засиживался допоздна – до последней электрички. Нет, между нами ничего такого не было. Мы даже ни разу не поцеловались. Он порой рассказывал мне об очередном знакомстве с женщиной – родственники и знакомые хотели его женить и несколько раз устраивали смотрины, – а я, не оставаясь в долгу, советовала ему поскорее вступить в брак с работящей, домовитой девушкой и поправить своя дела.

Однажды я получила заказ написать телепьесу из жизни художника. Мне предложили переработать один роман, но я совершенно не представляла, как писать о художниках. И тогда Тадзима предложил пойти к его дяде Саймуре, надеясь, что это знакомство мне поможет. До сих пор он ни разу не упоминал о своем дяде.

Саймура оказался приятным, хоть и немногословным человеком. Я с профессиональной бесцеремонностью засыпала его различными, большей частью дурацкими, вопросами, а он терпеливо отвечал. На его лице попеременно отражались то смущение, то снисходительность, то замешательство, а порой откровенная насмешка. Однако глаза у него были подкупающе добрые и, казалось, могли рассказать гораздо больше, чем скупые слова. Эти глаза и дали пищу моей фантазии. Я в конце концов все же написала сценарий о жизни художника средних лет.

К моему удивлению, критики довольно благосклонно отозвались о моей пьесе. Через неделю после того, как она была показана по телевидению, я, горя желанием хоть как-то отблагодарить Саймуру, купила бутылку виски и отправилась в его ателье. У Тадзимы были какие-то срочные дела, и он не мог сопровождать меня.

Саймура почти ничего не сказал о моей пьесе, лишь ограничился замечанием, что видел ее по телевизору. Но что-то в нем изменилось, он проявлял ко мне гораздо больше интереса, чем в прошлый раз, – должно быть, телепередача все же произвела на него впечатление. Я хотела сразу уйти, но он попросил меня остаться ужинать. У него была приходящая прислуга, убиравшая ателье и готовившая ему еду. Однако Саймура решил сам приготовить ужин, а прислугу попросил только сходить за продуктами на рынок. К сожалению, я ничем не могла ему помочь: что касается кулинарии – тут я абсолютный профан. И вообще, прожив много лет в одиночестве, я, кажется, забыла, что значит получать удовольствие от еды. Конечно, каждому человеку надо есть, и я ела, когда чувствовала голод. Когда меня начинало клонить ко сну, ложилась спать. Когда нужно было работать, работала. Но ни еда, ни сон, ни работа, ни даже развлечения не доставляли мне удовольствия. Я и в жизни чувствовала себя начинающей, словно настоящая жизнь была где-то впереди. Но я не знала, какой шаг надо сделать, чтобы вступить в эту настоящую жизнь.

– Знаете, мне кажется, что вам жилось бы веселее, если бы вы вышли замуж… – как бы между прочим сказал за ужином Саймура.

В этот момент я как раз думала о Тадзиме. Вспоминала его тонкое, нервное лицо. У него был трудный, не-» ровный характер. Порой его раздражали самые невинные мелочи. На него, например, плохо действовали люминесцентные лампы. На телестудии он частенько вступал в спор с редакторами, вспыхивал как порох и, хлопнув дверью, уходил. А в результате упускал работу… Я думала о Тадзиме… Ничего, со всем этим можно мириться. Если я буду умело руководить им…

– Вам бы выйти замуж и серьезно заняться творческой работой, – продолжал Саймура. – Обидно растрачивать способности на всякие мелкие поделки и работать только ради денег…

Растерявшись от этих неожиданных слов, я перестала есть и взглянула на Саймуру. Он продолжал жевать как ни в чем не бывало.

– Мы, наверно, сумеем ужиться… Это нетрудно, мы ведь люди вполне взрослые, и каждый будет уважать точку зрения другого… Возможно, это окажется полезным и для нашей работы.

Короче говоря, Саймура предлагал мне выйти за него замуж. Это было два года назад.