Ирина ДУБРОВСКАЯ - Каширка

– Я не могу ему больше звонить. Он не хочет меня видеть. Я знаю.

– Он это тебе сам сказал?

– Нет.

– Ну ты и дура. Ебанько, – говорит она ласково.

– Ну о чём вы в последний раз разговаривали? – спрашивает она, раскуривает сигарету и даёт её мне.

– Я не знаю. Я слышу голос и больше не соображаю ничего. Он говорил… стихи читал и ещё… чем тоньше ваза, – тем больше сил затрачено на её обработку… и тем она легче бьётся… но он не хочет…

Они обе смотрят на меня как на смертельно больную и молчат.

– Ясно, – говорит Аська,- пиздец подкрался незаметно. Надо погадать. Приходите вечером ко мне.

До вечера ещё целый день. Агдам стучит в моей голове. Но слёзы смыли тяжёлые мысли. Праздничная тишина вокруг. В Царицынском парке ни души. Ноги сами несут меня по аллее к беседке «Золотой колос». Когда-то давно мы снимали дом в Царицыно. Давно-давно в моём недавнем детстве не было этих проклятых новостроек, а на большой поляне у дворца паслось стадо коз.

Я смотрю на эти дали в дымке молодой зелени и думаю о вечернем гадании и вдруг вспомнилось, как неслась с отточенной палкой галопом вот с этого самого холма к прудам всего каких-то пару лет назад.

В лифте воняет мочой и одеколоном.

Двери открываются и только Обезьяна делает шаг вперёд, как чьё-то тело, дыша алкоголем в лицо запихивает её в тёмный угол между стеной и батареей. Голубь! Он что-то хочет ей сказать, но глаза его пустые и оловянные, почти белые, пялятся на неё из сумрака. Он на себя не похож, мычит и головой трясёт.

– Что тебе, Серёжа, от меня надо?

Но он не то улыбается, не то рожи корчит, пьян до беспамятства. Но рука его, тем не менее, как железная велит ей вжаться в угол и выйти не даёт. На руке новая наколка «КЛЁН».

Все, кто входит в подъезд, делают вид, что ничего не происходит. Кроме пьяной тети Лизы. Ей не с кем поговорить. Она распахивает пальто и показывает большой белый камень. «Вот из Царицына иду, дяде Толе камень на могилку нашла». Камень огромный, по-старинному обтёсанный. Наверняка очень тяжёлый. На минуту Голубь отвлекается, и Обезьяна выскальзывает из-под ослабевшей руки.

– Куда! Куда! – орёт он ей вдогонку.

Они ждут меня уже. Окна Аськиной кухни плотно завешены одеялами. На столе лежат ножницы и блюдце. Машка пишет по кругу на листе бумаги буквы алфавита.

– Не боишься? – спрашивает Аська – Нет. А что это?

– Я буду вызывать духа. А ты будешь спрашивать его. А Машка будет записывать, что он тебе ответит. Поняла?

– Поняла.

Аська выключила свет и зажгла 3 стеариновые свечки.

Потом она положила ножницы на лист с буквами и поставила сверху блюдце.

– Ой, форточку открыть забыли, – Аська проворно вскочила на табурет и открыла её. Потом, прикрыв её одеялом, спрыгнула вниз.

– А зачем форточку-то? – спросила Маша.

– Ну, чтобы дух мог войти. Так надо. Всё. Садимся и смотрим все на блюдце. Она положила руки на стол перед собой и, помолчав какое-то время, сказала: «Дух, ты здесь?»

От этого вопроса мне стало не по себе. Но Аська внимательно смотрела на блюдце, и её голубые глаза стали тёмными от расширенных зрачков.

Вдруг блюдце слегка звякнуло. Я почувствовала, что Маша окаменела от страха рядом со мной. Но Аська невозмутимо повторила вопрос и добавила серьёзным голосом:

– Дух, спасибо, что ты пришёл. Ответь моей подруге на вопрос, – и она сделала мне знак бровями – «спроси».

И я услышала свой собственный голос: «Дух, скажи… – все приготовленные вопросы исчезли из памяти… – дух… КТО ТЫ?

Вдруг ножницы под блюдцем медленно повернулись и показали на букву «А», потом поползли на «Д» и снова качнулись на «А». Я слегка толкнула Машу локтём. Она очнулась и стала писать. Они двинулись снова чуть вперёд на «З», потом… И Я А М Е Н Я Н Е Т.

Ножницы остановились.

Маша показала мне молча слово. Я прочла вслух: АДАЗИЯАМЕНЯНЕТ. Я взглянула на Аську, она не двигалась и только всё смотрела на блюдце.

И тогда я громко сказала.

Я сказала:

– Дух. Спасибо, что ты пришёл. Извини нас за беспокойство. До свидания.

– Я встала и включила свет.

– Ты поняла что-нибудь, Обезьяна? – спросила меня Аська.

– Да.

– А я ни х… не поняла. А ты Маш?

– Ерунда каккая-то: АД АЗИЯ А МЕНЯ НЕТ, – сказала, заикаясь, Маша.

– Просто читать надо наоборот. ТЕН Я НЕМАЯ ИЗ АДА, – отвечаю я.

– А как ты догадалась, что наоборот читать надо? – спросила Аська с уважением.

– Ну время же там вспять идёт, против часовой стрелки значит.