Галина Гордиенко - Полька и Аполлинария

Поля брезгливо отвернулась и стала с любопытством наблюдать за разбивкой лагеря. Она никогда раньше не видела таких ярких и красивых палаток, в боковых стенках даже окна прорезаны и затянуты подобием стекла.

«Мне бы такую, – с завистью подумала Поля. – Я бы в ней до самой глубокой осени жила. Ни ветер, ни дождь не страшны. Вот только яркая слишком, не спрятать. Правда, если полотно грязью замазать и ветками для маскировки обложить…»

Через полчаса Поля пришла к выводу, что ошиблась: перед ней не сверстники. Студенты, скорее. Кто-то упомянул о сессии, и на него дружно зашикали, требуя замолчать – отдыхать они сюда приехали или как?

Поля всматривалась в горожан, и ей совсем не хотелось на них походить. Они показались девушке пустыми как куклы.

Они и бесед-то никаких не вели. Перекидывались глупыми шутками – Поля половины не понимала – и потрошили рюкзаки, накрывая «стол». Еще беззастенчиво целовались, и парни тискали девиц, ничуть не стесняясь друг друга. Никакой любовью, на Полин взгляд, здесь не пахло.

Поля заскучала. Выбраться прямо сейчас из ельника она не могла, широкоплечий хмурый парень – он почему-то оказался без пары – рубил дрова, и щепки летели Поле почти в лицо, так близко он устроился.

Русоволосый, сероглазый, горбоносый, с крупным насмешливым ртом, он Поле не понравился. Самоуверенностью излишней, пожалуй. Вел себя в лесу, как дома. Ладно, хоть сухостой рубил, а не живые деревья.

Поля зевнула. Она сегодня поднялась часа в три утра, из-за отчима. Он ввалился в избу пьяный в дым и злющий неимоверно, кто-то на станции поставил под глаз синяк. Хорошо, на ногах почти не держался, Поле удалось сбежать, едва отчим ворвался в детскую «наводить порядок».

Поля удрученно сдвинула брови: ведь обязательно к чему-нибудь прицепится, в первый раз, что ли? Скажет – вещи не на местах, платье не так висит, книги не там лежат, полукеды свои Павка не рядком поставил, а Наткины игрушки прямо под ногами валяются. И драться полезет, как всегда. Затрещины начнет раздавать направо-налево или ремнем «жизни учить».

Дальше все пойдет как обычно – мама, плача, на его руках повиснет. Перепуганная Натка под кровать забьется. Павка зверем на отчима уставится, но маму жалея, смолчит. Вздрагивая от ударов, примется комнату убирать. И ее, Полю, прикрыть постарается от ремня собственной спиной.

Поля угрюмо усмехнулась: когда она сбегала, Павке меньше доставалось. Отчим не так ярился, быстрее успокаивался.

И почему этот гад вечно к ней цепляется?!

Ну, рыжая, ну, дурнушка… она же не виновата. Мама сказала: Поля в бабушку удалась, в папину мать. Ее и назвали в честь нее – Аполлинарией. Такое смешное старинное имя, Поля одна в деревне его носит, а может, и в целом мире одна.

Мама Полю рыжей уродиной не считала. Чаще «солнышком» звала, чем по имени. И уверяла, что Поля настоящая красавица, вот только худенькая слишком и в кости узковата, в чем только душа держится. Мол, со временем…

Поля вздрогнула: почти ей в лицо полетела спортивная куртка, парню стало жарко. Через минуту рядом упали штаны. Горбоносый остался в одних плавках, и Поля зарделась как маков цвет – ну и бессовестный!

Рассердившись, Поля дотянулась до спортивного костюма и мстительно улыбнулась: пусть поищет!

Она сложила чужие вещи аккуратной стопкой и оставила под елкой. А сама по-пластунски стала выбираться из колючих зарослей. Отошла подальше от «захоронки» и долго отряхивалась. Шипела от боли, вытягивая из мелких кудряшек сухие веточки, из кроссовок и носков иголки извлекала и ругалась шепотом: и чего ее именно в ельник понесло?

Подумав, Поля решила заглянуть в гости. Загадала: как сейчас ее встретят, так и в городе. Вряд ли эти студенты сильно отличаются от других горожан.

Поля оглядела себя и ладонями разгладила мятую юбку. Пальцами причесала-пригладила непослушные кудри, и порадовалась, что позавчера подрезала перед зеркалом челку. Не очень ровно вышло, но все лучше, чем было, хотя бы глаза не прикрывает.

«Интересно, – угрюмо усмехнулась Поля, – горбоносому я тоже уродиной покажусь? Может, лучше в этом платье на поляну не соваться?»

И тут же рассердилась на себя: будто другие платья лучше! Такая же рухлядь, разве только с плеч не сваливаются, мама по размеру подогнала.

Поля сделала круг и вышла к реке со стороны березняка. Стояла и смотрела, как девушки суетятся у «стола». Одна резала хлеб. Другая – свежие огурцы – это в июне-то! Третья – колбасу. Парни жгли костер, подготавливая угли под шашлык. Полю не замечали, пока она робко не сказала: