Анатолий Калинин - Запретная зона

– Разве вам не уплачено за каждую фруктовую единицу?

– Чего? – переспрашивал он, растопыривая руки, стараясь и не прикоснуться к ней, и не допустить до яблони.

– Я, кажется, по-русски говорю, что государством уже уплачено вам за каждое дерево, – отчеканила Лилия Андреевна.

Бывший хозяин сада взглянул на нее своими голубыми глазами, нос и губы у него покривились. Но он ничего не сказал, а вдруг повернулся и пошел прочь. Кузьма Константинович разминулся с ним в калитке.

Увидев мужа, Лилия Андревна ринулась к нему.

– Что за люди! В новом доме у него теперь водопровод, ванная, – она стала загибать пальцы на руке, но не договорила. Ее муж почему-то вдруг тоже скривил гримасу, очень похоже, как это только что сделал казак, и, отмахнувшись, пошел от нее в открытую дверь дома.

Но Лилия Андреевна тут же утешилась. Она давно знала и не скрывала от своих знакомых, что ее Кузьма, несмотря на весь его гидростроительный ум, человек со странностями, впрочем, присущими всем творческим людям. Поэтому его мнения по вопросам устройства семейного очага она совершенно спокойно могла не принимать во внимание. Придет время – и он еще скажет ей спасибо.

Не только в пойме, которую должна была затопить вода, но и по нижнюю сторону плотины люди, снимаясь с обжитых мест, переселялись на новые. Оттуда уходили перед нашествием воды, а здесь, вблизи плотины, говорили инженеры, тоже лучше было не оставаться.

Дальше инженеры ограничивались намеками. Конечно, ничего страшного в ближайшем будущем не предвидится. Но еще не зарубцевалась у людей память о том, как проходили здесь на Сталинград немецкие танки. Скорее всего, намеки и сыграли свою роль в том, что из станицы, которая оказалась под самой плотиной, жители раньше других переселились на новое место.

За три с лишним года они там давно уже обстроились, посадили молодые сады. Но и в старые не забывали наведываться. К тому же временные хозяева и не пытались заявлять на них свои права. Судя по всему, они даже чувствовали себя виноватыми перед теми, кто вынужден был бросить обжитые места, и совсем не препятствовали им, когда приходило время собирать урожай в садах.

Но Лилии Андреевне Клепиковой, которая, приехав теперь к мужу, занялась устройством семейного, пусть и временного, гнезда, совсем не обязательно было знать об их подробностях. До этого она привыкла жить в Москве. Она не цыганка была, чтобы всю жизнь проводить на колесах, кочуя вслед за мужем со стройки на стройку. Но теперь ее Кузьма уже стал приближаться к тому возрасту, когда и в самых, казалось бы, верных мужей начинает вселяться вирус ветрености. И пока еще до этого не дошло, она решила приехать к мужу.

Увидев старый казачий сад, она пришла в восхищение. Меньше всего она ожидала найти здесь, среди этого хаоса развороченной и вздыбленной земли, такое чудо. Ветви могучих яблонь с четырех сторон обнимали дом, где ей с мужем предстояло жить вплоть до окончания стройки. Конечно, он мог бы заблаговременно побеспокоиться, чтобы им отвели коттедж не где-нибудь на отшибе – на правом берегу, а в центральном поселке, но, как всегда, он зевнул. Из-за этого она теперь не намерена была терпеть неудобства. В конце концов, ничего с ее Кузьмой не случится, если он станет ездить отсюда на работу на автобусе. Это каких-нибудь восемь – десять километров. В Москве тысячи людей ежедневно ездят на работу из конца в конец города.

Однако и в этом казачьем доме, если его благоустроить, можно будет неплохо прожить до конца стройки. Даже нечто оригинальное есть в том, что они будут жить в курене. Из ветвей сада он выглядывает, как из зеленой рамы. Если на то пошло, можно оставить и камышовую крышу, чтобы не нарушать стиль. Тем более что крыша новая. Очевидно, еще совсем недавно бывшие хозяева куреня надеялись, что будут здесь жить.

Но эти доисторические окна и двери она, конечно, распорядится заменить. Темно в доме и от слишком густых яблонь. Но если срубить всего четыре яблони, образуется аллея в самый конец сада. Там можно поставить беседку. Лилия Андреевна сказала мужу, чтобы привезли три-четыре самосвала песка, а еще лучше – той самой золотистой морской крошки, что возят на плотину для фильтров. Поживи с таким мужем – и сама станешь гидрой.

Наконец-то на диспетчерке в управлении Автономовым была брошена одна из тех фраз, которой назначено было стать крылатой:

– Завтра зануздаем Дон.

Несмотря на то что перекрытие русла должно было начаться после обеда, уже с утра по всему крутому склону правого берега, посеребренному полынью, стояли люди. Красными, зелеными, оранжевыми платьями и платками женщин покрылась верхняя часть склона, а нижнюю часть заняли мужчины. Среди них можно было увидеть и красные околыши, от которых уже отвыкли взоры. Костерком пылали они в том месте, где стояла, выдвинувшись вперед, группа старых казаков.