Анника Тор - Глубина моря

Тетя Альма пожаловалась тете Марте, что Нелли совсем одичала.

— Она всегда была такой милой и аккуратной.

— Ты ее разбаловала, Альма, — вынесла решение тетя Марта. — Это не проходит даром. Между прочим, своих ребят ты тоже разбаловала.

— Возможно, — простонала тетя Альма, — но Нелли как подменили. Я едва узнаю девочку.

— Это пройдет, — сказала тетя Марта. — Она успокоится, вот увидишь.

Но Штеффи не была в этом уверена. В это лето в Нелли появилось что-то чужое. Что-то угловатое и вспыльчивое, раньше Штеффи такого не замечала. Что-то блестело в ее взгляде, когда она смотрела на Штеффи. Может, она все еще сердится из-за пощечины, хотя Штеффи просила у нее прощения и Нелли ее простила? Или дело не в этом?

Неужели родная сестра ненавидела ее?

Каждое утро Штеффи поднималась к Хедвиг Бьёрк на урок. Они договорились заниматься с девяти до одиннадцати. Один раз в неделю Дженис давала Штеффи урок английского языка, а Хедвиг Бьёрк могла поспать подольше.

Большей частью они занимались математикой, физикой и химией. Было сложно, но интересно, особенно математика. Каждый день Штеффи получала задание и делала его после обеда. Вечерами она читала романы по курсу шведской литературы. Днем в свободное от учебы время ходила купаться.

Уроки Дженис были настоящим отдыхом. Штеффи читала стихи и новеллы английских писателей и обсуждала их с Дженис на английском языке. Дженис учила Штеффи английским песням, иногда ловила английскую радиостанцию Би-би-си, и они слушали новости.

Из новостей о войне было сложно составить ясную картину происходящего. Кажется, союзникам улыбнулась удача в Италии, а в Северной Африке им не повезло. Однажды репортер сухим голосом сообщил, что немецкий министр пропаганды Геббельс объявил Берлин «свободным от евреев». Дженис выключила радио.

Она не задавала Штеффи заданий.

— Я не учительница, — сказала Дженис и хитро подмигнула Хедвиг Бьёрк.

— Поступай как хочешь, — ответила та. — Лишь бы Штеффи сдала вступительный экзамен по английскому языку. Иначе я спрошу с тебя. Ты ведь понимаешь, что это означает.

Хедвиг Бьёрк и Дженис разговаривали между собой особым тоном. Слегка шутливо, но с серьёзным подтекстом. Штеффи казалось, что все, о чем они говорили, значило больше, чем просто слова. Должно быть, они действительно близкие подруги, хотя такие разные. Как она сама и Май.

Штеффи скучала по Май. С ней можно разговаривать о чем угодно. Май всегда выслушает и поймет. Когда надо, она серьезная, но в нужный момент поддержит шутку. И Май никогда не обманывала ее доверия.

С Верой все по-другому. Это было давно, но Штеффи помнила, как Вера предала ее в первый год на острове. Она никогда не доверяла Вере полностью.

С Верой не соскучишься. Она смеялась, шутила и постоянно что-нибудь придумывала. Хотя этим летом Вера была не такая, как обычно. Иногда на ее лицо набегала тень усталости. Она могла замолчать посреди разговора, словно забывала о мире вокруг себя. Словно внутри радостной изобретательной девушки жила другая Вера. Повзрослевшая, незнакомая.

Однажды, когда Вера освободилась и они с Штеффи пошли на пляж, ей внезапно стало дурно. Штеффи налила из термоса в кружки кофе. Вера взяла свою кружку, но едва поднесла ее ко рту, как отставила в сторону. Зажав рот, Вера бросилась в заросли у тропинки. Штеффи видела, как она нагнулась и ее вырвало.

— Ты заболела? — с беспокойством спросила Штеффи, когда Вера вернулась.

— Фу, — сказала Вера. — Ничего. Наверное, съела что-нибудь не то. Сейчас все в порядке.

День летнего солнцестояния — самый долгий день в году. Солнце находится в своей наивысшей точке и светит дольше, чем в любой другой день года.

За неимением глобуса Хедвиг Бьёрк взяла старый резиновый мячик и показывала Штеффи, как угол наклона земной оси влияет на смену времен года. Она проколола мяч спицей тети Марты и вращала его вокруг этой оси, одновременно ходя вокруг лампы, висевшей над столом.

— Это напоминает танец, — сказала Хедвиг Бьёрк. — Все движется, вся Вселенная. Если она остановится, все умрет. Движение — это жизнь.

Но когда после уроков они вышли на лестницу, солнце вообще не светило. День летнего солнцестояния выдался хмурым и дождливым.

— Ты знаешь, почему на взморье часто нет осадков, хотя внутри страны идет дождь? — спросила Хедвиг Бьёрк.