Игорь Рыбинский - Время карликов

Потом они вернулись ко всей компании, танцевали вместе, и этот странный запах казался Лене уже таким знакомым. Но гости постепенно расходились, хозяйка с Маратом уединились в той самой комнате, и когда Ольга появилась на пороге в рубашке своего друга и спросила: «Вы еще здесь?», Густав поднялся с кресла и протянул руку Лене: «Мы уже уходим».

Просить подругу, чтобы оставила у себя переночевать, было уже неудобно, и к тому же страшно: а вдруг Густав тоже останется и захочет лечь с нею. Может быть, это было бы и не плохо, но к такому важному делу нужно было морально подготовиться, а кто же знал.

Густав поднял руку, и машина такси затормозила рядом.

– Тебе куда? – спросил швед.

– В Балашиху, – покраснев, сказала Лена.

У нее в кармане лишь десятка с мелочью, но молодой человек, распахнув перед ней дверцу, сам уселся на переднее сиденье:

– В Балашиху!

– Пятьдесят баксов, – сказал таксист, угадав в пассажире иностранца.

– О'кей, – мотнул пушистыми волосами Густав.

Возле темного подъезда машина остановилась, и швед, бросив водителю: «Подожди пять минут!», вышел провожать.

Возле лифта он, задержав Ленкину руку, сказал:

– Я не хочу уезжать из Москвы. Мне нужен фиктивный брак, чтобы задержаться здесь. Давай заключим соглашение: ты выходишь за меня замуж, я живу здесь еще год, а потом ты, как моя жена, сможешь приехать в Гетеборг и закончить образование там.

Он заглядывал в глаза и говорил с таким милым акцентом, что Лена соглашалась со всем, что он говорил. Она кивала головой, а когда Густав спросил: «О'кей?», она рассмеялась и ответила: «Иес!». Он наклонился и поцеловал ее руку, потом дверь подъезда хлопнула, слышно было, как отъехала машина, все стихло, только гулко билось Ленкино сердце.

– У меня теперь есть жених, – прошептала она.

Поднесла к лицу ладонь и вдохнула в себя аромат лаванды. Запах был просто чудесный, как и вся последующая жизнь. По крайней мере, представлявшаяся бедной девочке на темной площадке возле открытой двери лифта.

Свадьбу сыграли скромненькую. Густав удивлялся – зачем, дескать, но не говорить же мамуське, что брак фиктивный: она так радовалась за дочку, так радовалась.

– Красивый он, – шептала перед регистрацией Нина Ивановна, – жаль, конечно, что папа не дожил.

И она смахивала слезу. Вечером мама посидела полчаса за столом, а потом ушла ночевать к соседке, оставив молодых с друзьями. Но Ольга с Маратом, еще пара подруг со своими ухажерами – все знали, что брак фиктивный, просто собрались, чтобы лишний раз выпить и потанцевать. Густав пригласил еще одного своего друга – тоже шведа, работающего в Москве в представительстве какой-то фирмы. Другу было за сорок, он был подтянуто аккуратен, шелковый костюм-тройка, идеально сидевший на нем, переливался искорками. Всем было весело, и Лена тоже смеялась, но внутри ее что-то напряглось: Густав нравился ей, а в соседней комнате мать расстелила большую постель и зачем-то положила на подушки лепестки роз.

Но как объяснить Густаву, что она не хочет, чтобы брак был фиктивным, Лена не знала. Хотя будь он трижды ненормальным – этот брак, должен же швед понять, что она любит его и готова ради него на все. Гости ушли, только шведский друг остался за столом, а Лена, заперевшись в ванной, долго сидела на крохотном стульчике, смотрела на себя в настенное зеркало. Потом встала под душ и, когда вытиралась полотенцем, услышала, как щелкнул замок входной двери – ушел и шведский гость.

Леночка надела на себя голубенький пеньюарчик, купленный по случаю у Ольги, и вышла в коридор. Она замерла у двери в спальную, еще раз вздохнула, попыталась улыбнуться и вошла…

Вначале она ничего не поняла. Густав лежал в постели со своим земляком, и они целовались. Но когда все же оба заметили постороннее присутствие и обернулись на дверь, то Лена не нашла ничего лучшего, как сказать:

– Ой!

Густав смотрел на нее и улыбался белоснежной улыбкой, а второй швед гладил его плечо и что-то говорил на их родном языке.

– Он спрашивает, – перевел молодой фиктивный муж, – не хочешь ли ты лечь с нами?

– Да-да, – подтвердил его друг, – я именно так и говорил ему.

– Нет, – прошептала Лена, вышла из спальной, зашла в комнату, где стоял праздничный стол, и стала выносить посуду на кухню.

Она долго мыла все эти тарелки и бокалы. Потом села на холодный стул и захотела заплакать. И хотя у нее глаза всегда были на мокром месте, но сегодня из них ничего не удалось выжать. «В конце концов, – подумала Лена, – он же предупреждал, что это будет фиктивный брак. Так чего же я размечталась?». Она вспомнила пушистые, как у девочки, волосы Густава, захотела вздохнуть, но вместо этого усмехнулась: