Анна Безелянская - Алгоритм любви

Но случай... ах, этот случай! Она знакомится с молодым итальянцем, синьором Пери. Замечательный тенор. Но как печальны его глаза... Как болезненно румяны щеки... Она потеряла голову - она полюбила этого юношу. Она счастлива, возможно, впервые в жизни. Она совершает роковой шаг выходит за него замуж. А став женой иностранца, Самойлова теряет все: российское гражданство, титул, право на владение имуществом в России. Николай I с удовольствием тут же приобретает Графскую Славянку в свою собственность. Венценосная месть...

Не сразу осознала меру своего "падения" графиня. Но беда не приходит одна - умирает от туберкулеза синьор Пери. Все те, кто заискивал перед графиней в прежние времена, почитая за счастье бывать у нее, теперь отказывается принимать ее. Юлия Павловна остро переживает отчуждение общества. И она делает еще одну страшную ошибку - ради титула графиня решилась на фиктивный брак с обедневшим французским графом де Морне. За это она выплачивала ему огромные ссуды, что вконец ее разорило. Кроме того, она большие средства тратила на воспитание приемной дочери и воспитанницы.

Юлия Павловна на 20 лет пережила "великого Карла". В конце жизни она познала такую черную нужду, что вынуждена была продать самое дорогое - его картины. Кроме одной.

Графиня умерла в возрасте 72 лет и похоронена в Париже на кладбище Пер-Лашез в одном склепе с синьором Пери. За день до смерти она долго сидела перед картиной Брюллова "Дама, спускающаяся в гондолу". Так она прощалась с любимым, с другом, со всем, что не свершилось.

"Но нет печальней повести на свете..." - эти слова Шекспира просятся эпиграфом к истории любви Амедео Модильяни и Жанны Эбютерн, "верной спутницы, не захотевшей пережить разлуку с ним". Она покончила с собой на другой день после смерти художника.

Влюбленный в горе

Слезами может переполнить море.

Любовь - безумье мудрое: оно

И горечи и сладости полно.

(В. Шекспир)

Впервые о Модильяни мы, студенты 60-х годов, узнали из книги Ильи Эренбурга "Люди, годы, жизнь". На нас обрушилась неведомая прежде жизнь, неизвестные имена: Леже, Кокто, Сутин, Модильяни... Мы рвали друг у друга номера "Нового мира", мы с удовольствием погружались в богемную атмосферу Парижа, его бульваров, кафе. Мы говорили о "Ротонде", как будто сами бывали там вместе с Хемингуэем, Пикассо, Утрилло, Шагалом. Кафе "Ротонда"... Убежище художников, воспетое поэтом... Там

Безумные творенья

Рисунки, эскизы,

Картины,

Пустые бутылки...

(По книге Б. Носика)

Но не только бутылки, крепкий кофе и теплые круассаны влекли к себе. Дружеское участие, когда душит безденежье, когда нет работы,- вот главное, что было в избытке в кафе "Ротонда".

Спустя время на московских экранах появился фильм Жака Беккера "Монпарнас, 19". Амедео Модильяни играл Жерар Филип, его возлюбленную Анук Эме. Буду откровенна, в первую очередь меня поразила горькая судьба художника. А творчество?!

Мы подсознательно стремимся к гармонии, мы ищем ее во всем, ибо она ласкает душу, успокаивает. А тут каждая линия - взрыв, раздражение; понадобилось время, чтобы понять, что Модильяни видел все не так, как видим мы. Человеческое лицо он считал наивысшим творением природы: "Для меня это неисчерпаемый источник".

Принимаясь за портрет, вспоминает современник, он чертил на полотне черный круг - магический круг, в который он хотел как бы заключить душу человека, которого рисовал. Главным считал владеть рисунком, линией, которая, по его мнению, способна передать огромное разнообразие характеров: "Линия - это волшебная палочка; чтобы уметь с ней обращаться, нужен гений".

Он и был гением. Модильяни в совершенстве владел линией, делал до 150 набросков в день. Из одной плавной линии у него возникает живой образ - от кончиков пальцев до головы. Поверишь искусствоведам, утверждающим о влиянии на него Боттичелли. Непонятливым Жан Кокто объяснял: "Модильяни не вытягивает лиц, не подчеркивает их асимметрии, не выкалывает человеку почему-то один глаз, не удлиняет шею. Все это складывается само собой в его душе. Так он рисовал нас за столиками в "Ротонде", рисовал без конца, так он нас воспринимал, судил, любил, и опровергал. Его рисунок был молчаливым разговором. Это был диалог между его линией и нашими линиями".

Непонятливых было много. Художник был с ними терпелив. Характерный диалог: "Почему на твоем портрете у меня только один глаз?" - "Потому что ты смотришь на мир одним глазом; другим ты смотришь в себя".