Ирина Волчок - Журавль в небе

— Том, ты же все равно ничем помочь не можешь. Пойдем домой, тебе поспать надо. Утром приедем.

Она непонимающе оглянулась — Николай разве здесь? Ну да, где ж ему быть, они все вместе приехали вслед за «скорой», потом Наташку отправили домой, ей с утра в школу, у нее каникулы как раз сегодня кончились.

— Ты иди, — безразлично сказала она, без всякого сочувствия отмечая, что лицо у него изможденное, щетина вылезла, темные круги под глазами. — Иди, я тут подожду.

Кажется, Николай все-таки ушел, во всяком случае, она какое-то время его не видела. Потом он опять вдруг оказался рядом, протянул маленький термос:

— Кофе будешь?

— Да. — Она взяла термос, подержала его в руке и протянула назад. — Спасибо. Мне бы водички, холодненькой.

— Сейчас принесу. — Он опять куда-то делся, и Тамара опять тут же забыла о нем, потому что увидела врача в зеленом комбинезоне, бахилах и шапочке.

Он шел по длинному больничному коридору, пропахшему хлоркой, и даже издалека было видно, какой он усталый, старый, сутулый… И подошвами шаркает. Хоть и в зеленом комбинезоне, однако не тот, не из ее сна, другой, и Тамара на секунду успокоилась, а потом узнала его: это заведующий отделением, тот самый лучший хирург города, это он Анну оперировал! Она шагнула навстречу — и остановилась, задержав дыхание, и опять шагнула — и опять остановилась… Страх заполнил ее доверху, тяжелый, черный, тошнотворный страх, у нее не хватало сил волочь этот страх в себе, у нее не хватало сил даже вздохнуть — страх плескался в горле и перекрывал дыхание. Врач поднял голову, увидел ее — и, наверное, понял ее состояние, потому что еще издали стал успокаивающе кивать и махать ладонью. Подошел, внимательно глянул ей в лицо, заговорил неторопливо:

— Ну что такое, в самом деле… Не хватало еще, чтобы и вы тут свалились! Все уже позади, состояние удовлетворительное. Может, вам укольчик, а? И — домой, спать. А муж ваш где? Ушел?

— Не знаю. — Тамара продышалась, облизнула сухим языком сухие губы и жалобно попросила: — Мне бы увидеть дочку… Только взглянуть, один разочек, а?

— Пойдемте-ка ко мне, — помолчав, сказал хирург, прихватил Тамару за локоть жесткими сильными пальцами и зашаркал по коридору, почти волоча ее за собой, потому что она едва двигалась, переполненная тяжелым черным страхом.

В крошечном, но странно пустом кабинете — только маленький письменный стол, два стула и подвесной шкафчик на стене — врач усадил ее, сел сам, сложил руки на столе и вздохнул:

— Ну, давайте поговорим. У вас ведь есть вопросы, да?

— Я забыла, как вас зовут, — растерянно сказала Тамара, глядя на его руки. — Имя какое-то редкое… Извините.

— Иван Иванович. — Он поднял руку и помахал ладонью перед ее лицом. — Меня зовут Иван Иванович. Действительно, редкое имя. Может быть, все-таки укольчик сделаем? Нет? Ну, тогда выпейте вот это…

Он встал, полез в шкафчик на стене, позвякал там чем-то и протянул Тамаре большой граненый стакан с темной жидкостью на дне. Она послушно глотнула, поморщилась — жидкость была горькой и вонючей, — поставила пустой стакан на стол и опять уставилась на его руки.

— Операция прошла благополучно, — начал говорить Иван Иванович размеренным докторским голосом. — Состояние больной удовлетворительное. Осложнений не ожидается.

— Да, да, — перебила Тамара торопливо. — Я знаю, спасибо… Мне девочка сказала, она первая оттуда вышла — и сказала. Пустите меня к дочке, пожалуйста. Мне бы на нее посмотреть надо. Хотя бы издалека.

— Сейчас нельзя. — Иван Иванович сел и опять сложил руки на столе. — Сейчас она в реанимации. В реанимацию я вас пустить не могу.

Почему в реанимации? Как это — в реанимации? Ведь он сам сказал, что все прошло правильно, и состояние удовлетворительное, и осложнений не ожидается… Он сам все это только что сказал! И вдруг — в реанимации! В реани-мацию попадают те, кто умирает, кого вытаскивают с того света… Почему ее дочка в реанимации?

Она ничего не говорила вслух, она просто не могла говорить — голос пропал, но он, наверное, и так знал, о чем она сейчас думает: на этом стуле перед ним пересидело много народу, и все думали примерно то же самое. И он ответил так, будто и в самом деле услышал все ее несказанные слова:

— Ничего страшного, уверяю вас. Многих больных после операции в палату сразу не переводят, держат какое-то время в реанимации. Например, в случае большой потери крови. Впрочем, здесь не тот случай, не волнуйтесь. У вашей дочери… мм… возникли некоторые проблемы с дыханием. Совсем небольшие. Это бывает после наркоза. Ничего опасного. В реанимации вся необходимая аппаратура. Когда она начнет дышать сама — аппарат отключат, и можно будет перевести больную в палату. Вот тогда вы ее и навестите. Вам следует пойти домой и поспать. И наверное, укольчик все-таки надо сделать… К вечеру больная, видимо, проснется, мы ее переведем в палату, вот тогда вы и сможете ее навестить. Ну так как насчет укольчика? Сейчас я сестру позову…