Алексей Рыбин - Фирма

– Нет гарантии. А гарантии мне нужны стопроцентные. Я не хочу с правительством ссориться. Ни с этим, ни с нашим. Ни с каким. У меня принцип: чистота – залог здоровья. Очень, кстати, полезный принцип для бизнеса. Как считаешь?

– Да. Верно. Ну, положим, привезем мы его сюда…

– Ты привезешь. Я этим не занимаюсь. Я для этого тебя и вызвал.

– То есть?

– Что есть, то и есть. Предстоят большие затраты. Очень большие. И я боюсь, что на полпути могу бросить это дело. А я хочу довести его до конца.

– Зачем?

– А это еще один мой принцип. Я ведь всегда так жил. Иначе, если бы по-другому работал, я бы не здесь сейчас сидел да про носорога рассуждал, а торчал бы где-нибудь в "Лужниках", торгуя памперсами. Вот так.

– Да… – Якунин почесал в затылке и вытер пот со лба.

– Ты бы переоделся, Валера.

– А зачем? Если ты даешь мне карт-бланш, то я полетел за своим таксидермистом.

– Кем?

– Таксидермистом. Ну, чучельником.

– А-а… Ну да, конечно. У меня, знаешь, от этой жары мозги плавятся.

Валера Якунин проявил чудеса расторопности. Через два дня таксидермист Бернштейн уже сидел в коттедже Вавилова и, спокойно кивая, слушал историю, которую рассказывал заказчик.

– В общем, чучело мне нужно чем быстрее, тем лучше. Деньги платит Валера. Валерий Сергеевич, – поправил себя Вавилов.

– С Валерой мы знакомы давно, – спокойно ответил Бернштейн. – Я его с пеленок знаю. Талантливый парень.

"Парень" в тот момент времени готовился разменять полтинник. Валерий Сергеевич Якунин был старше своего шефа на десять лет.

"Сколько же этому Бернштейну? – подумал Вавилов. – Не выглядит он на дедушку. И даже на папу Валериного не тянет".

– С пеленок? – Он решил все-таки уточнить возраст своего нового работника.

– Вы не удивляйтесь, молодой человек. Не надо. Я в жизни столько всякого видел, что мой цветущий вид и мои годы – это еще что!.. Это – семечки. Вот вы – богатый человек. Это приятно…

Сказав это, Бернштейн замолчал, задрал голову и широко открытыми глазами уставился в небо. Странно было, что он не щурится – африканское солнце для северного человека испытание не из легких. Особенно для глаз, привыкших к мягкому дневному свету и полутеням сумерек средней полосы.

– Вопрос финансов…

– Вопрос финансов мы уже, кажется, решили, – прервал заказчика Бернштейн. – Вы ведь сказали, молодой человек, что этим будет заниматься Валера.

– Да.

– Я хочу у вас спросить, – Бернштейн посмотрел Вавилову в глаза. – Хочу спросить. Вот вы богатый человек…

– Вы это уже говорили.

– Да… Меня можно перебивать, меня можно не слушать… Что толку слушать старого нищего еврея…

– Ну уж, Сергей Анатольевич, полноте. Разве вы нищий?

– А какой же я? Богатый?

– Прошу вас, давайте к делу, – сухо произнес Вавилов. Этот болтливый чучельник начинал его утомлять.

– Я всегда, молодой человек, говорю только по делу. Вот вы богатый человек…

Вавилов нервно кивнул, в третий раз за последние пять минут услышав констатацию своего финансового положения.

– А почему вы богатый?

– В каком смысле? Это что, имеет отношение к нашему делу?

– Самое прямое, – неожиданно горячо ответил Бернштейн. – Я старый человек. Я много повидал. И я хочу вас предостеречь, молодой человек.

– Ну?

– Вы не спешите. Не спешите, Владимир Владимирович, – наставительно произнес Бернштейн.

Вавилов сам себе удивился. Другого он давно бы уже послал подальше после слов, произнесенных в таком тоне. Учитель жизни, понимаешь! Вавилов сам любого может поучить. Сам столько повидал и пережил, что впору хороший роман писать. А этого старого еврея сидит и слушает. Время теряет. И, если быть честным перед самим собой, ему отчего-то интересно, что же этот странный чучельник все-таки ему скажет. Если, конечно, доберется до сути, не запутавшись в долгих предисловиях.

– Я много слышал о вас, Владимир Владимирович, – сказал наконец Бернштейн уже совершенно другим тоном. Теперь его голос стал сухим, деловым, в нем звучало не сочувствие, а настоящее превосходство человека, который осознает, что несравненно сильнее собеседника и потому относится к нему снисходительно, хотя и по-доброму.

– Вы – обо мне?

Вавилов был искренне удивлен.

– Да. А почему вас это так взволновало?

– Да нет, не то чтобы взволновало. Просто я не ожидал, что слава обо мне…

– Докатилась до старого нищего еврея? Сейчас моя профессия входит в моду, Владимир Владимирович. Все эти ваши, скажем так, коллеги, ну, те, которых принято называть "новыми русскими"…