Алексей Рыбин - Фирма

– У меня же работа тут…

Рената сняла очки и взглянула на Портнова. Хитринку, мерцающую в зеленых, узких, восточного разреза глазах, не заметил бы только слепой.

– И что? – спросил Портнов.

– Мне договариваться надо… И потом, я бы тут за это время хорошие бабки заработала. А так – неизвестно что будет. Запишем, а вы скажете – "не катит". И чего? Расходы-то вы оплатите, а работу я потеряю…

Портнов сунул руку в карман и вытащил заранее отложенную тысячу долларов.

– Это тебе задаток. Компенсация твоего, так сказать, простоя на работе… Устраивает? Или ты в своем кабаке больше зашибаешь?

Рената взяла десять сотенных купюр, рассмотрела каждую отдельно, хотела было сунуть деньги в карман, но Портнов остановил ее руку, прижав ее своей ладонью к столу.

– Стоп, стоп, стоп. Так дела не делают.

– А?.. Что?..

Леша потом долго думал, чего же вдруг испугалась эта святая простота. Скорее всего, того, что московский продюсер за эту тысячу долларов немедленно потащит провинциальную певицу в постель. "Вот дура-то, господи, прости!"

– Подожди. Да не бойся ты, ей-богу!

– Я и не боюсь.

– Подпиши расписку. Я не благотворительностью тут занимаюсь, это деньги фирмы. И мы их считаем. На ветер не выбрасываем.

Он вытащил из папки заранее отпечатанную на лазерном принтере расписку.

– Паспортные данные. Все как полагается. Давай пиши. Так, так… Хорошо. Теперь бери деньги, пользуйся. Сразу их тратить не рекомендую. В Москве получишь уже суточные, и не такие. На жизнь, конечно, хватит, но шиковать пока что не придется.

– Да ладно, я чего, я ничего…

– Паспорт дай мне.

– Зачем?

Рената пугливо махнула ресницами. Ресницы были жидкие, почти невидимые. И вообще, лицо девушки при ближайшем рассмотрении оказалось каким-то сереньким, невыразительным. До определения "красавица" от него было так же далеко, как от Симферополя до Чикаго.

"Нужно будет что-нибудь придумывать. В таком виде ей нельзя выступать на сцене".

– Билет тебе куплю. До Москвы. Когда можешь вылететь?

– Вылететь? А вы когда?

– Я сегодня вечером.

– А можно с вами?

– Прямо так – сразу? А родители, работа?

– Если вы билет купите, я все успею… Всех предупрежу… Да, а музыканты-то?

Рената хлопнула себя по бедрам совершенно по-бабьи, словно хотела крикнуть: "Господи, а молоко-то у меня убежало!"

– Пока мне нужна только ты. С музыкантами разберемся. Ну, что?

– Сегодня… Да, я с вами… Можно? А?

Ее взгляд вдруг еще раз изменился. Теперь она смотрела на Портнова, как ребенок, выпрашивающий у родителей понравившуюся игрушку. Беззащитный, наивный, очень хороший такой взгляд.

– Можно. Все, я поехал в кассы. Где встретимся?

– Так где скажете…

– Я за тобой заеду. Через два часа. Управишься?

– Да! Да, конечно… Я буду ждать. Да, я все успею…

– Ну, что? Молчите? Спокойной ночи, господа журналисты! Приятных снов. Если вопросов больше нет, то я пошла!

Не дожидаясь ответа, Рената встала и, перешагнув через колени сидевшего рядом Портнова, вышла через боковую дверь в служебные помещения клуба.

Алексей Павлович кашлянул, сказал бесцветным голосом: "Спасибо всем, пресс-конференция окончена", – и последовал туда же, надеясь, что Рената не свалит немедленно из клуба черным ходом.

Она ждала его в одной из артистических гримерок.

– Ну, Леша, блин, что за херня? Опять ехать с этими уродами?

– Рената, другого выхода нет. Твои парни не потянут, это же ясно. Серьезный тур, неужели не понятно? Ты ведь сама музыкант, елки зеленые. Неужели не понимаешь, что они не тянут? Ты же круче их на голову. Тебе нужен нормальный профессиональный аккомпанемент.

Это был единственный способ хоть как-то повлиять на певицу – сказать ей, что она "круче всех". А еще лучше – это нравилось ей больше всего – что она "профессиональный музыкант".

– Ладно. Хрен с вами, бизнесмены долбаные. Достали все. Сколько концертов у нас там?

– Десять.

– Десять? И это тур? Что это за тур такой – десять концертов? Ты что, Леша, издеваешься?

– Рената, кончай скандалить. Работать надо.

– Работать… Когда вылетаем-то?

– В двадцать два ноль-ноль, – терпеливо ответил Портнов. Этот вопрос певица задавала ему в десятый раз. Последнее время Алексей Павлович начал считать подобные казусы и потихонечку пришел к выводу, что это не просто забывчивость творческой натуры, а один из способов вывести его из равновесия. – В двадцать два ноль-ноль, – еще раз повторил он, стараясь сохранять спокойствие. – Летим в Киев.