Владимир Ераносян - Фронтмен

— Очень интересно, — сосредоточился на моей тираде Вадик, — У тебя есть минута для изложения твоей концепции. В зависимости от твоей аргументации я приму окончательное решение насчет того, кого стоит оттрахать как грязную потаскуху — тебя или Оленьку… Слушаю.

Я с детства прослыл вундеркиндом, а сейчас и подавно ювелирно владел словом, обладал широчайшим кругозором и имел невероятно высокий уровень IQ, однако не смог сымпровизировать на ходу, как это умеет делать только мой друг Паша Воля по прозвищу Снежок. Вспомнив его последнюю трансформацию из шоуменов в хед-лайнера R&B-движения с хитом "Все будет офигенно", я ляпнул первое, что взбрендило мне в голову:

— Я ее люблю!

Эта фраза могла стать той каплей, что переполняет чашу терпения. Но видимо, мое неожиданное признание явилось подобно манне небесной к месту и вовремя. Вадик почесал лысый затылок. Выслушав мое искрометное оправдание, он мог подумать, что Оля и я были знакомы раньше, что мы не такие уж сорвиголовы, чтобы пуститься во все тяжкие с первого свидания, которое, собственно, таковым и являлось.

— Он говорит, что любит тебя! — заржал Гараев как конь, так заразительно, что атмосфера, словно по мановению волшебной палочки разрядилась. Нехотя заулыбался даже избивающий меня рыжий гоблин, расстояние между бровями и чубчиком у которого могла измерить лишь подзорная труба из обсерватории академика Амбарцумяна.

— Да… — коротко подтвердил я, вызвав еще одну волну безудержного смеха всей честной компании. Проститутки, зная всю подноготную своей в одночасье опростоволосившейся коллеги, хохотали пуще всех. Я был в шоке, но мне показалось, что даже на поврежденной мордашке моей псевдовозлюбленной тоже обозначилось некое подобие ухмылки. Но скорее всего это мне только привиделось — уж кому-кому, а Оле сейчас было не до смеха…

— Итак, ты влюбился. И, наверное, готов жениться… И тебя не пугает, что твоя избранница — самая алчная из всех сучек, которых я когда-либо знал… — в момент посерьезнел Вадим, заткнув заодно рты остальным, — Будем считать, что вместо Дня рождения мы априори запланировали вашу свадьбу. Я за ваш праздник расчехлился на миллион долларов — снял замок, накрыл столы, пригласил артистов…

Я понял, куда он клонит. Такие разводы обошли меня стороной в девяностые, а сейчас на них я бы подавно не поддался. Эх, жалко рядом не было моего названного брата, бывшего морпеха и чемпиона Москвы по боям без правил Владимира Ильича по прозвищу Валико, уж он бы раскидал по углам хотя бы половину этой ватаги. Да, ждать помощи было неоткуда, рассчитывать приходилось только на себя. В арсенале моих оборонительных средств был лишь текст: грамотный, продуманный текст, от которого зависело сейчас очень многое, если не все, ведь я общался один на один с мастером по «зацепкам», сколотившим лет пятнадцать тому назад благодаря этому своему таланту целое состояние. Поэтому я ответил:

— Ты и гостей на мою свадьбу пригласил сам? Только с нами список не согласован. Я никого из тех, кого вижу на своем празднике, не знаю. А за такую организацию мероприятия не благодарить надо, а взыскивать неустойку — гости дебоширят, жениха с невестой пинают по чем зря, и артисты на сцене не совсем те, что мне по вкусу. Я бы предпочел Майкла Джексона. Однако, учитывая, что мой любимый певец безвременно покинул этот мир, то сгодятся наши "Бандерос".

— Смотри-ка, уже предъявляет. Как все переиграл! Можно поверить… — на показ восхитился Вадик и продолжил, — Чего захотел! Ладно, Майкла Джексона нам не вернуть, а вот за «бандеросов» и мы сойдем. Это ты меня вынудил старое вспомнить. Я уже давно респектабельный чел, бизнесмен с отмытой добела репутацией, политик, с которым считаются не только в нашей депутатской фракции, но и в исполнительных структурах. Это ты меня снова в грязь окунаешь, память мою будоражишь, методы старые и привычки забытые заставляешь из чулана доставать, потому что с уродами надо по справедливости общаться, а не по закону. Как тебя или эту курицу по закону наказывать? Нет на ваше прелюбодейство кары. А вот по справедливости вы самого сурового наказания достойны…

— Нет ничего справедливее любви, — прервал я Вадика, — Она знала, на что идет, когда изменяла тебе со мной. А я мирился с тем, что делю ее с другим только потому, что прав на нее не имел. Думал, женюсь, и адьос, Вадик. Она только моей будет. Но только после свадьбы…

— И ты хочешь уверить меня в том, что знал ее до сегодняшнего дня? Что она стала бы так рисковать? Ты об этой твари говоришь? Об этой!? Я не ослышался? С ней ты умудрился толковать про любовь?! С той, что не ляжет в постель с мужчиной пока не скалькулирует стоимость часов на его запястье и не просчитает, что выгоднее — сразу объявить прайс или дать бесплатно, чтобы выжать папика по полной? Да она уже больше года у меня под колпаком. Ее прослушивают круглосуточно. Сменная наружка день и ночь. Она только подумает, а мне уже докладывают. Поверь мне — в ее пустой башке нет ничего, кроме лавандоса и шмоток. Она продажна с головы до шпилек своих босоножек «Прада», и за одну пару обуви она обгадит любое чувство, и покакает на самую святую любовь. Ты кому фуфло впариваешь? Она тебя всего-то разок видела, когда со мной в казино приходила. Хочешь, у нее спросим сейчас, спала она с тобой хоть раз до сегодняшнего дня или нет. Да что там спала, разговаривала ли она с тобой? Иди сюда, курица общипанная, скажи правду, чтоб я этого врунишку прищучил по заслугам.