Сара Уотерс - Бархатные коготки

И потому я почти что обрадовалась, когда настало время прощаться. Отец не разрешил мне ехать в Кентербери обычным поездом, а сказал, что доставит меня в экипаже, для чего нанял кабриолет у конюха на постоялом дворе Герцога Камберлендского. Я поцеловала матушку и Элис, брат посадил меня рядом с отцом и сложил у моих ног багаж. Вещей было немного: старый кожаный чемодан, обвязанный ремнем, — с одеждой; шляпная коробка, а также черный жестяной сундучок со всем остальным. Сундучок был прощальным подарком от Дейви. Сундук был новый, на крышке Дейви заказал надпись — мои инициалы большими ярко-желтыми буквами, внутри приклеил карту Кента, на которой стрелкой был отмечен Уитстейбл, — сказал, это чтобы я не забыла, где мой дом.

По пути в Кентербери мы с отцом по большей части молчали. На станции уже пускал дым поезд, и Китти, со узлами и корзинками, хмурилась, глядя на часы. Все произошло иначе, чем в моих тревожных снах: при виде меня она взмахнула рукой и улыбнулась.

— Я боялась, что ты в самый последний миг передумала, — крикнула она.

А я тряхнула головой — ну как она могла такое вообразить, после всех моих слов!

Отец был очень добр. Он любезно приветствовал Китти и, поцеловав меня, поцеловал также и ее и пожелал счастья и удачи. В последний момент, когда я высунулась из вагона, чтобы обнять отца, он вынул из кармана замшевый мешочек и втиснул мне в ладонь. В нем были монеты — соверены — шесть соверенов, — это, как я знала, было больше, чем отец мог себе позволить, но к тому времени, когда я потянула завязки мешочка и увидела блеск золота внутри, поезд уже тронулся и возвращать мешочек было поздно. Я успела только прокричать «спасибо», послать отцу воздушный поцелуй и наблюдать, как он машет мне шляпой, а когда он скрылся из виду, я прижалась щекой к оконному стеклу, думая о том, когда мы снова встретимся.

Раздумывала я, правда, недолго, грусть быстро уступила место волнению: рядом была Китти, и она говорила о том, какая у нас будет квартира, как мы станем вместе жить в городе, какого она добьется успеха. Если бы домашние видели, как я веселюсь, когда они грустят, оставшись без меня, они бы, конечно, сочли меня бездушной, но что делать — в тот день удержать в себе улыбку было так же невозможно, как дыхание или пот.

А скоро нужно уже было любоваться Лондоном: через час мы прибыли на Чаринг-Кросс. Китти нашла носильщика, который помог нам с тюками и коробками, и, грузя их на тележку, мы тревожно искали глазами мистера Блисса. «Вот он!» — крикнула наконец Китти и указала пальцем на шагавшего по платформе мистера Блисса: бакенбарды и полы пальто отдувает ветром, лицо багровое.

— Мисс Батлер, — воскликнул он, поравнявшись с нами. — Очень рад! Очень рад! Я боялся опоздать, но вот вы здесь, как условлено, и выглядите даже очаровательней, чем прежде. — Обернувшись ко мне, он сдернул с головы шляпу (опять цилиндр) и отвесил низкий, театральный поклон. — «И вслед за устричным ножом летит и шапка!» — громко выкрикнул он. — Мисс Астли — только-только из Уитстейбла, полагаю?

Мимоходом мистер Блисс схватил мою ладонь и пожал. Щелчком пальцев дав знак носильщику, он предложил нам обеим по руке.

Карета ждала нас на Стрэнде; когда мы приблизились, кучер притронулся кнутом к шапке и спрыгнул с козел, чтобы устроить на крыше наш багаж. Я осмотрелась. День был воскресный, а по воскресеньям на Стрэнде относительно спокойно, однако я этого не знала и могла бы сравнить происходящее со скачками в Дерби — так оглушал и ошеломлял грохот уличного движения, так гнали по мостовой лошади. В карете мне было спокойней, хотя и непривычно: сидеть рядом с незнакомым джентльменом и ехать неизвестно куда, а вокруг нескончаемые улицы, дым, суета, каких я себе даже не представляла.

Посмотреть, конечно, было на что. Мистер Блисс предложил до Брикстона немного проехаться по городу, и мы покатили на Трафальгарскую площадь — полюбоваться Нельсоном на колонне, фонтанами, красивым, цвета слоновой кости фасадом Национальной галереи, а также улицей Уайтхолл, ведущей к Парламенту.

— Мой брат, — произнесла я, прижимаясь лицом к стеклу, чтобы получше все рассмотреть, — сказал, если я буду в Лондоне, меня раздавит на Трафальгарской площади трамвай.

Мистер Блисс сделал серьезное лицо:

— Ваш брат, мисс Астли, поступил весьма разумно, что предостерег вас, однако он, к сожалению, плохо осведомлен. На Трафальгарской площади нет трамваев, только омнибусы и экипажи — двухколесные и четырехколесные, как наш. Трамваями пользуется простая публика; чтобы попасть под трамвай, вам, боюсь, придется прежде добраться до самого Килберна или Кэмден-Тауна.