Сара Уотерс - Бархатные коготки

Я ответила Флоренс долгим пристальным взглядом и отвернулась; удовольствие от речи, от приветственных возгласов было испорчено, на сердце сделалось тяжело.

В палатке тем временем наступила относительная тишина: ораторов на трибуне не было и народ воспользовался перерывом, чтобы выглянуть на солнышко и замешаться в суету на лужайке.

— Что, если нам присесть? — весело предложила мисс Раймонд.

Мы двинулись к пустому ряду сидений, но тут ко мне подлетела какая-то девочка.

— Простите, мисс, — сказала она. — Это вы та девушка, которая выступала с речью? — Я кивнула. — У палатки стоит одна леди; спрашивает, не выйдете ли вы с ней переговорить.

Энни со смехом подняла брови.

— Небось еще одно приглашение выступить с лекционным туром? — предположила она.

Я глядела на девочку и колебалась.

— Леди, говоришь?

— Да, мисс, — отвечала девочка уверенно. — Леди. Одета шикарно, глаз не видно из-за шляпы с вуалью.

Я вздрогнула и покосилась на Флоренс. Леди в вуали: я знала только одну женщину, подходившую под это описание. Значит, Диана все же меня заметила, наблюдала во время речи и теперь… кто знает, какая странная идея могла прийти ей в голову? От этой мысли меня пробрала дрожь. Когда девочка пошла прочь, я повернулась ей вслед. Флоренс тоже сдвинулась с места и проводила ее взглядом. В углу палатки, где откинутое полотнище образовывало выход, лежал прямоугольник солнечного света, такой яркий, что мне пришлось сощуриться и замигать. На краю этого прямоугольника стояла женщина, лицо ее, как описывала девочка, было скрыто за широкополой шляпой и сеточкой вуали. Под моим взглядом она подняла руки и откинула вуаль. Я увидела ее лицо.

— Почему ты сидишь? — холодно спросила Флоренс. — Не иначе как она явилась позвать тебя обратно в Сент-Джонс-Вуд. Там тебе больше не придут в голову мысли о социализме…

Я обернулась к Флоренс, и она при виде моих бледных щек изменилась в лице.

— Это не Диана, — шепнула я. — О Фло! Это не Диана…

Это была Китти.

Я стояла как громом пораженная. Я встретила сегодня двух своих прежних любовниц, и вот явилась третья, а вернее, первая; моя первая и настоящая любовь, подлинная, самая большая — любовь, разбившая мне сердце, любовь, после которой я утратила способность пылко любить…

Не глядя больше на Флоренс, я поспешила туда, встала рядом и потерла глаза, смотревшие против солнца. Когда я снова их открыла, ее окружили сотни подвижных светящихся точек.

— Нэн, — сказала она и нервно улыбнулась. — Ты меня, надеюсь, не забыла?

Ее голос слегка дрогнул, как бывало иногда в мгновения страсти. Выговор сделался чище, утратив прежнюю колоритность.

— Забыть тебя? — проговорила я, когда ко мне вернулся дар речи. — Нет, просто я очень удивилась.

Я глядела на нее и нервно сглатывала. Глаза у нее были все такие же карие, ресницы темные, губы розовые… И все же она переменилась. Это было заметно сразу. Вокруг рта и на лбу появились одна-две морщинки — свидетельство лет, прошедших с тех пор, когда мы были любовницами; отросшие волосы были собраны в высокую, отливавшую глянцем прическу. С морщинками и этой прической она не походила больше на прехорошенького мальчишку; девочка-посланница, назвавшая ее «леди», была права.

Китти изучала меня так же пристально. Наконец она произнесла:

— Ты очень изменилась…

Я пожала плечами.

— Конечно. Тогда мне было девятнадцать. А теперь — двадцать пять.

— Двадцать пять тебе исполнится через две недели. — Ее губы чуть дрогнули. — Видишь, я помню.

Я чувствовала, что краснею, и не могла открыть рта. Китти посмотрела мимо меня, в палатку.

— Представь себе, как я удивилась, когда недавно сюда заглянула и увидела тебя на подмостках, произносящей речь. Никогда бы не подумала, что ты кончишь тем, что будешь защищать с трибуны права рабочих!

— Я тоже. — Я улыбнулась, она ответила улыбкой. — Как ты здесь оказалась?

— Я снимаю комнаты в Боу. Всю неделю только и слышала, что надо быть в воскресенье в парке — такое там готовится грандиозное событие.

— Да что ты?

— Да-да!

— И… ты здесь одна?

Ее взгляд скользнул в сторону.

— Да. Уолтер сейчас в Ливерпуле. Вернулся к работе театрального менеджера, владеет там на паях концертным залом, снял для нас дом. Когда там закончится ремонт, я к нему поеду.

— Ты по-прежнему выступаешь?

— Не так часто. Мы… у нас был совместный номер…

— Знаю. Я вас видела. В Миддлсексе.

Ее глаза округлились.